Екатерина Белецкая - Ловушка для Сэфес

– Ты о чем? – спросила Кет.

Пятый сумрачно посмотрел на Анжи, поставил чашку с кофе на пол.

– Когда хочется домой, – продолжила Анжи. – Это как больной зуб. Не безумие, но… Болит так сильно, что поглощает всю тебя, и ты уже не можешь больше думать ни о чем, ничего не можешь делать, кроме как стремиться к этой цели – домой. Все смыкается на одном – искать способ возвращения. У меня так было однажды, правда, уже очень давно. Но я запомнила.

– Да, – неожиданно сказал Рауль. – Я тоже такое помню. В первый месяц на Эвене.

– Вот именно, – Анжи ласково взглянула на него. – Я с себя и рисовала…

Она осеклась, кинула быстрый взгляд на Кет. Нет, вроде бы Рауль не обратил внимания на оговорку.

Пятый кивнул.

– Знаю, – сказал он. – Когда хочется – и нельзя. Никак нельзя. Слушайте, я пойду еще там посижу. Хорошо?

Лин нахмурился. Погрозил другу кулаком. Тот вяло махнул рукой и, пошатываясь, вышел из комнаты.

– Зеркало разобьет… – простонала Кет.

– Не беспокойся, – тихо сказал Лин. – Если он кому сейчас и враг – так только себе.

– Так вот, – продолжила Анжи. – Это было давно, больше десяти лет назад. Я оказалась в Японии – работала там в клубе… Хостесс, «хозяйка» – нужно сидеть, лыбиться гостям, подливать выпивку. Так вот, через месяц меня так придавило всем этим – чуждость, понимаете? – что у меня снесло крышу. Я поняла, что если не найду способ в ближайший месяц вернуться обратно – я просто свихнусь. Физически свихнусь, всерьез. А способов не было, контракт на полгода, никто еще до меня не уезжал вот так, до срока – во всяком случае, с зарплатой. А мне все равно было нужно домой. Мне было уже наплевать на зарплату, только бы вернуться в Россию, туда, где все говорят по-русски, где снег и слякоть, где все родное. И тут, знаете, такое обострение хитрости произошло. Я придумала мухлевку-многоходовку, и раздобыла медсправку о том, что я едва ли не слепая, и что могу ослепнуть окончательно, если останусь в Японии хоть на чуть-чуть. И японцы поверили. Оплатили мне обратный билет, кстати, весьма дорогой. И я вернулась. Но в каком состоянии я была этот месяц – лучше не вспоминать. Зомби. Глаза, знаете, в никуда смотрят. Я как увидела это у Керр – сразу же узнала. Только не поверила.

– М-да, – задумчиво протянул Лин. – Выбор, выбор. У тебя была хотя бы возможность вернуться. Бывает и так, что возможности не существует в прицнипе. А потом ты просто перестаешь понимать, где был тот настоящий дом, в который ты хотел придти.

– Не скажи, – Кет осторожно выглянула в коридор. Потом повернулась к рыжему и добавила: – Всегда есть один, настоящий. Ладно. Не умею говорить красиво. Лин, и все-таки, другого выхода правда не было?

– Не было, – отрицательно покачал головой Лин.

На самом деле не было. Был бы – неужели они им не воспользовались бы?

– Вы уже убили ее, – ровно проговорил Клео. – Она потеряла рассудок. Все было кончено. И если вы продолжите потакать Пятому в мазохизме и рефлексии, мы с Раулем, простите, вас покинем, ибо дурной пример заразителен. Особенно когда его одновременно подают так много людей.

Он многозначительно взглянул на Рауля.

– А что остается?.. – с тоской в голосе спросил Лин. – И потом – почему много?

– Ну, как же, – сказал Клео. – Пятый позорнейшим образом рефлексирует, вы, вместо того, чтобы пресечь это нытье, сочувственно смотрите ему в глаза. Водка эта ваша омерзительная. Стыдно, Лин. Вы не должны себя так вести. Нельзя, чтобы эмоции диктовали вам поступки!

– Ну, стыдно… – начал было Лин, но Анжи его перебила.

– Клео, – сказала она задумчиво, – а тебе случайно незнакомо такое высказывание? «Для управления сложными структурами необходимо существо, способное к поиску внелогических способов решения проблемы, то есть существо с наличием эмоций». А?

– Что-о-о?! – Клео аж привстал, изумленно воззрившись на Анжи. – Да, это мнение Юпитер. После ее апгрейда по моей собственной личностной матрице, – добавил он с неудовольствием. – Но тебе-то откуда это известно?

– Да так, – ответила Анжи. – Известно вот.

– Клео, пойди ты с ним поговори, – попросил Лин. – Если не поможет, придется перейти к решительным мерам.

«Совсем темно… ночь, наверное… только что же тут стояла. Лин, что ли, унес? А, нет, вот она. Блин, что ж я такой пьяный? Ни хрена не соображаю. Или соображаю? Ну почему, почему она такая живая – и до сих пор словно рядом? Какого черта это всё?»

Руки тряслись. Налить водку в рюмку получилось только с четвертой попытки, на столе образовалась порядочная лужа. И чем ее вытирать? Он смутно помнил, что где-то тут была пачка салфеток, но найти ее не представлялось возможным – перед глазами всё плыло. Опрокинув в себя очередную рюмку, Пятый понял, что надо бы сходить в ванную и хотя бы умыться, а лучше – вымыться целиком, постоять под душем. Отвратительно – до такой степени испытывать отвращение к самому себе, Господи, какая пакость это всё, как же мерзко.

Он, держась за стену, добрел до ванной. Поискал защелку на двери, не нашел, плюнул и принялся расстегивать рубашку. Руки совершенно не слушались, и через минуту пуговица у ворота, которую он нещадно теребил, отлетела и скрылась в неизвестном направлении. Так… Пятый присел на край ванны и задумался. Пуговицы нет. Ниамири тоже нет. В Сети за то, что сделано, в любом случае придется ответить. Водка кончается. Как тут включают воду, совершенно непонятно. Голова не работает. А вот это белое полотенце – оно чье?

Дверь в ванну открылась, и Пятый с недоумением воззрился на стоящего в дверном проеме Клео.

– Пятый, я удивляюсь только одному, – проговорил Клео, – почему ты до сих пор не превратился в наркомана?

– Не знаю, – подумав, ответил тот. – А ведь и правда – почему?..

– Наверное, потому, что в твоей голове еще сохранились остатки мозгов, – ответил Клео. – Тебе дать нейтрализант алкоголя? Или, если ты хочешь отключиться вовсе – я тоже могу это обеспечить. Так как?

– Остатки… чего?.. – переспросил Пятый. – Мозгов?.. Не надо мне только ничего совать… не надо! Клео, если ты ко мне прикоснешься хоть пальцем – я за себя не отвечаю!..

В голосе Сэфес звучала настоящая угроза. Клео сделалось смешно. Драться в таком состоянии? Да он противника от висящего на крючке халата не отличит.

– Ты, кажется, хотел принять холодный душ? – заботливо спросил Клео. – Тебе помочь?

– А тебе какое дело? – подозрительно спросил Пятый. И вцепился во вторую пуговицу. Через несколько секунд пуговица сдалась и улетела следом за первой.

Клео с трудом умостился на табуретке, стоящей у полуоткрытой двери.

– Пятый, друзья сейчас переживают из-за тебя. Своим поведением ты причиняешь им неприятности. Ты похож на… – Клео оглядел Пятого, – на животное, а не на человека. Сколько можно?!