Андрей Круз - Земля лишних. Том 2

Путь до аэродрома занял от силы пятнадцать минут. Грузовик проехал в сетчатые ворота, откатившиеся в сторону по команде из застекленной будки привратника, и не торопясь, поехал куда то в дальний край летного поля. Затем остановился, пыхнув воздухом из пневматических тормозов.

– Приехали. - сказал Смит.

Мы быстро выгрузились из кунга, по очереди выпрыгивая из высокой кабины и передавая друг другу сумки. Грузовик остановился прямо возле самолета. Что меня удивило - самолет был русский, незнакомой мне ранее конструкции. Пузатый фюзеляж, подвешенный между двух балок, пересекающих длинные прямые крылья и заканчивающиеся винтовыми двигателями. Сзади балки были объединены П-образным рулем высоты с двумя вертикальными килями. На носу была небольшая надпись "Су-80".

– Это что за самолет? - спросил я Смита.

– Пример удачного сотрудничества. Самолет КБ Сухого, двигатели "Дженерал Электрик". И Орден себе сюда такие завозит, и русские. Двадцать метров в длину, через "ворота" легко проходит со снятыми крыльями, потом здесь собирается. Может быть и пассажирским, и грузовым, а мы еще и комбинируем. Дальность хорошая, до тридцати человек может везти или больше трех тонн груза.

– Никогда не видел.

– Он новый. Хороший самолет, взлетает с пятачка, садится, универсален. Ну и с грунта работает, что важнее всего.

Самолет откинул аппарель сзади, по которой мы, грохоча ботинками по металлу, поочередно зашли в относительно просторный салон. В салоне оставили примерно половину кресел, а задняя часть салона была отведена под обширный багаж. Мы расставили тюки вдоль стен салона, ближе к хвосту, и один из членов экипажа, совсем молодой парень, лет восемнадцати с виду, закрепил багаж при помощи какой то хитрой системы сеток и ремней.

Мы с Марией Пилар уселись рядом, она - ближе к окну. На такие же два кресла слева от нас сели Смит и Браун. Бонита спросила у Смита:

– Сколько лететь?

– Около четырех часов. Лучше поспать.

– Я не умею спать в самолете. Завидую тем, кто может.

– Ваш муж может, имел возможность убедиться. - сказал Смит. - И мы с напарником умеем. В свое время пришлось много летать в дальние рейсы, привыкли.

– Куда летали?

– В основном - из Соединенных Штатов в Южную Америку. И обратно, разумеется. Чаще на военных, грузовых, неторопливых. Только спать и оставалось на борту.

Парень, крепивший наш багаж к стенкам, прошел по салону вперед, открыл дверь кабины экипажа, сказал нам: "Пристегивайтесь, взлетаем" - и закрыл за собой дверь. Затем запыхтел запускаемый двигатель слева, а когда он набрал обороты, то к нему присоединился двигатель справа. Самолет немного дернулся, когда пилот отпустил тормоза, и, слегка покачиваясь, покатил в сторону взлетной полосы.

В начале взлетки он остановился на минуту, затем моторы взревели громче, и самолет рванул с места, быстро набирая скорость. Действительно, отрыв от полосы произошел быстро, видимо, самолет на самом деле рассчитан на тесные площадки.

Я почувствовал, как ко мне в руку всунулась ладошка Марии Пилар.

– Что? - шепнул я.

– Не знаю. Боюсь взлета и посадки.

– Ты?

– Я. Просто держи меня за руку, пока высоту не наберем, хорошо?

Вместо ответа я слегка сжал ее пальцы и почувствовал ответное пожатие.

Аэродром в Форте Линкольне находился рядом с гаванью, насколько мне удалось разглядеть в иллюминатор, пока самолет закладывал пологий вираж. Порт разделял город и летное поле, поэтому посмотреть город нам не светило.

Экипаж очень решительно сбросил высоту, так что у нас засосало в солнечном сплетении, выровнял машину по направлению вдоль ВПП и столь же решительно посадил самолет на не слишком ровную бетонную поверхность. Судя по равномерному буханью покрышек шасси, полосу выложили из бетонных плит на не слишком мощную подушку. Затем середина каждой плиты просела в середине, а стыки немного разошлись, вызывая шум и вибрацию при взлете и посадке самолетов, подобно тому, как стучат колеса поезда на стыках рельсов. Самолет совершил совсем короткий пробег по полосе, довольно резко замедлившись реверсом и тормозами, затем съехал с полосы, пару раз повернул и остановился окончательно, слегка покачнувшись на амортизаторах.

Дверь пилотской кабины распахнулась, оттуда вышли двое - давешний похожий на подростка механик и высокий худой брюнет с длинным носом и залысинами на лбу и серьгой в левом ухе, видимо - пилот. Пилот открыл маленькую дверь в левом борту и вышел из салона, вывалив наружу маленький трап, а подросткового вида механик отстегнул загогулистое переплетение крепежных ремней и тросов от наших сумок. Затем он включил механизм открывания кормовой аппарели, попрощался с нами и исчез в пилотской кабине, закрыв за собой дверь.

Мы навьючились своим имуществом и спустились по аппарели на потрескавшийся бетон площадки. Было очень жарко, над серой ВПП колебалось прозрачное марево горячего воздуха. От раскалившегося за день бетона под ногами вверх шел настоящий поток теплого воздуха, и ни единое дуновение ветерка не колебало ни одну травинку, проросшую сквозь щели в бетоне. Даже американский флаг на высоком флагштоке в середине стоянки самолетов висел, поникнув, ни разу не шелохнувшись.

– Это за нами. - сказал Смит, показывая на приближающийся к нам от ворот аэродрома камуфлированный грузовик М109.

Действительно, через минуту грузовик остановился возле нас. Из кабины выпрыгнули двое - капрал и рядовой в обычной американской "песчанке" с самыми обычными же американскими же знаками различия, с "береттами" в кобурах. Капрал отсалютовал Смиту, что-то тихо ему доложил, рядовой же обежал машину, откинул задний борт и скинул из кузова легкую лесенку. Мы подхватили мешки, и пошли к заднему борту. Двое братьев Рамирес поднялись в кузов, и начали поочередно принимать от нас мешки, укладывая их поближе к кабине. Затем все поочередно забрались в кузов и уселись на скамейках, установленных вдоль кузова посередине.

Грузовик бодро тронулся с места, довольно энергично разгоняясь, миновал автоматические ворота, ведущие с территории аэродрома, выехал на сносно асфальтированную дорогу и поехал вдоль берега моря. Эта поездка и пяти минут не продолжалась, как мне показалось. Грузовик остановился у очередных ворот, затем вновь поехал, миновав шлагбаум и двух гражданских охранников с весьма негражданскими карабинами М4А3. Я пришел к выводу, что охранники здесь или слишком много зарабатывают, или слишком мало работают. По крайней мере, ничем другим объяснить то количество модных аксессуаров, каждый из которых "навернул" на свою винтовку, я не смог. И "красные точки", и тактические фонари, и лазерные целеуказатели, и штурмовые рукоятки, совмещенные даже с компактными сошками. Явно видны усилия ума праздного, ничем более не занятого.