Станислав Гимадеев - Чувство бездны

– Да… – обронил он. – Правда-правда…

– Спасибо, – произнесла она. Ее пальцы в его руке шевельнулись. – Расскажи мне что-нибудь, Антон…

– Хочешь, расскажу об Ае? – сказал он. – У нас тут много чудес. Знаешь сколько? У-у…

– Да уж наслышана. Как ты вообще умудряешься здесь что-либо расследовать? Сплошные головоломки. Зоны эти… одна странней другой!.. «Ролики» одни чего стоят! «Штормы» вот, ангелы какие-то…

– Ангелы? – переспросил он. – А что ты про них знаешь?

– Читала в отчетах. Несколько раз встречала упоминание, что якобы люди видели каких-то летающих существ. Особенно сразу после катастроф. Ты разве незнаком с этими отчетами?

– Немного. Насколько я знаю, никто еще не дал внятных описаний этих существ. За хвост их тоже пока не поймали. Не бери в голову. Я еще не такое в отчетах читал!

– А почему их ангелами назвали?

– Ну красиво же, – с усмешкой сказал Антон. – Наверное, за их неуловимость и призрачность. Думаю, что это просто красивая легенда. Люди любят сказки – с ними жизнь не так скучна.

– Кто-то из очевидцев назвал их «сиреневыми душами»… Тоже красиво, правда?

– Ая вообще красивая, – улыбнулся он. – Наверное, если изучить эту тему подробно, то можно выйти на какие-нибудь галлюцинации, психические расстройства и так далее…

– У разных людей? – усомнилась Аня. – В разных местах и в разное время… одни и те же галлюцинации?

– Аня. – Он погладил ее руку. – Это Ая. Здесь возможно все. После «черного марта» меня уже ничто не удивляет.

– Так странно, – произнесла она задумчиво. – Но все равно очень мило.

– Я Родкису вашему сегодня тоже говорил: на Ае нужно пожить, чтоб ее понять. Хотя бы на каплю понять. Хотя бы на уровне чувств, если не разума. Иначе тут работать нельзя, это факт. Человеку со стороны, вот так, с ходу, – не разобраться. Аня, я когда сюда прилетел, вообще не мог в первое время…

– Антон! – встрепенулась Аня. – Стоп-стоп! Мы опять начинаем про работу!.. Ну ее, и так хватает. Не хочу про работу. – Она чуть нахмурилась и тихо попросила: – Расскажи о себе, а?

– О себе? А что именно?

– Хоть что. Что хочешь, то и расскажи. Мне все интересно. Правда-правда. Вот ты чем занимался все эти пять лет?

Он задумался. Продолжал гладить ее пальцы.

– Ну… через несколько месяцев после Катлеи я решил завязать с оперативной работой. Перевелся в следственный отдел и стал кабинетной крысой…

– Не обзывай себя.

– Вспомнил, для чего человеку дан мозг. Долго не мог привыкнуть, что на мне больше не висит автомат, медкомплект и куча прочего барахла. Что никакая сволочь тебя не поднимет среди ночи и не швырнет на другой конец Внеземельзя. Привыкал долго, но все-таки привык. Ибо аз есьмь человек!

– А какое у тебя было первое дело?

Бесшумно возникла и пропала официантка, оставив перед ними наполненные бокалы.

– Хех, – качнул головой Антон. – Ты себе не представляешь! Это было такое дело…

– Постой! – оживленно произнесла Аня, мягко высвободила руку, вынула соломинку и подняла бокал. – Сначала давай выпьем!

– А, да-да, – Он взял свой бокал. – За встречу уже было. Теперь давай за нас.

– Да! За нас! За нас с тобой!

Они мелодично столкнули стекло бокалов и выпили.

Антон почувствовал, как пласт памяти снова всколыхнулся, и временные границы стали рушиться под Аниным взглядом, таким чистым и прекрасным… Этот взгляд все проникал, всасывался, забирался ему в самую душу.

– Вот, – Аня, облизнувшись, поставила бокал, вернула соломинку обратно и чуть подалась к Антону. – А теперь рассказывай.

Антон не знал доподлинно, когда астрофизики Оннха обнаружили в системе звезды Этта обитаемую планету. Ему, как и многим колонистам, было известно лишь то, что первые беспилотные зонды оннов вошли в слои атмосферы Аи шестнадцать лет назад. Шестнадцать лет в айском летосчислении. Ничто. Микропылинка на временной шкале Вселенной.

Несколько месяцев спустя после масштабного зондирования на Аю двинулись и первые пилотируемые экспедиции. Никаких станций в первое время на планете не было и в помине. Исследователи кочевали с материка на материк на передвижных комплексах, собирали анализы, систематизировали информацию и писали пухлые отчеты практически в полевых условиях. Около трех лет онны даже не подозревали, что Ая, как и полагалось настоящей женщине, не торопилась преподнести пришельцам свою главную изюминку.

Считалось, что новый этап освоения планеты начался с открытия оннами так называемого Банн-феномена. Явление получило свое название по имени ученого У.Вм. Т.Банна, впервые его обнаружившего. Произошло это на третьем году колонизации.

Группа исследователей, руководимых Банном, Долгое время работала в стационарном лагере, развернутом в устье одной из рек южного полушария. Характер их работ носил ярко выраженную сезонность, связанную с неустойчивостью климата и миграцией животных. Ученые проводили два-три месяца в лагере, потом покидали его на полгода и снова возвращались. И вот через три года исследований онны обратили внимание на странную зависимость. Как только их группа появлялась в лагере после полугодовалого отсутствия, в течение двух дней на территории лагеря и прилегающих к нему районах резко менялся климат. Если до этого было сухо, то начинались проливные дожди, если стояла дождливая погода – два дня, как по команде, светило солнце. Кроме того, было замечено, что температура воздуха в округе в эти два дня колебалась в совершенно диких, нетипичных для района пределах.

Когда объяснять такие факты простыми совпадениями стало более невозможно, группа Банна решила провести специальные эксперименты: онны неоднократно исчезали из лагеря на несколько дней, а после возвращались обратно. Картина погодных явлений повторялась, но, как оказалось, только в том месте, где был развернут лагерь. Причем выяснилось, что погодные причуды возникали не только при появлении оннов, но и при их исчезновении из лагеря. Вот тогда-то Банном и была выдвинута гипотеза о наличии у климатической сферы планеты определенной чувствительности к появлению оннов в определенном географическом месте. Позднее установили, что это за место. Им оказался маленький участок высохшего леса среди пятнистых болот в пятистах метрах от лагеря. Степень близости лагеря к участку, количество оннов, а также продолжительность их пребывания возле странного леска напрямую влияли на характер локального изменения климата. Лесок стали именовать «участком климатической чувствительности». (Уже потом, с подачи людей, прижилось понятие «зона».)

После обнаружения первой зоны разработкой Банн-феномена на Ае занялись всерьез и надолго. За год интенсивных, полномасштабных исследований в южном полушарии было найдено более ста участков суши, так или иначе реагирующих на присутствие оннов. Разновидности зон оказались многообразны и давали пищу для размышлений. Зоны чувствительности могли выглядеть как угодно и отыскивали их в самых разных местах: на лесных опушках, в озерах, на склонах гор, в степях, в болотах, на берегах рек… Но самое удивительное, что и реагировали разные зоны на присутствие оннов по-разному. Некоторые реакции были уникальны, индивидуальны для каждой зоны, другие, наоборот, носили некий «типовой» характер.