Андрей Мартьянов - Иная тень

– Гибернационный отсек, – пояснил лейтенант. – Пригодится. Лететь до Гаммы Феникса долго, вот и поспим. Еще дальше – оружейный склад, небольшая кают-компания и отсек, в котором находится десантный транспортер.

– Слышал я о таких кораблях, – закивал Гильгоф. – Вернее, не то чтобы слышал, а участвовал в их разработке. Их всего создано четыре штуки. Если не ошибаюсь, малый военно-исследовательский катер серии «Морана» с термоядерной двигательной установкой и максимальной дальностью действия в исследованных участках Лабиринта.

– Веня, – моментально влез медтехник, – и все-таки я хочу спросить – вы доктор каких наук?

– Всяких, – чарующе улыбнулся Гильгоф. – Господин Казаков, так я угадал или?..

– Угадали, – вздохнул лейтенант. – Она самая, «Морана». Прошу любить и жаловать. Название серии давали какие-то мрачные шутники, посему данный конкретный борт именуется вообще чудесно – «Триглав». Змей Горыныч, если по-научному. Вы располагайтесь…

Казаков исчез, позабыв закрыть дверь. Доктор Логинов и его верный медтехник Андрей Ильин мигом начали препираться из-за мест возле медицинского терминала (маленький, но роскошный реанимационный комплекс-автохирург на двоих пострадавших или больных), Гильгоф устремился к аппаратуре, будто к сонму любимых родственников, а Маша, поняв, что здесь пока делать нечего, отправилась прогуливаться по «Триглаву» и выяснять точное местоположение всех помещений.

Для начала она вышла в коридорчик и, свернув влево, добралась До головного отсека корабля.

Ух, как круто!

Два места пилотов, отдельный терминал штурмана, который сейчас был целиком и полностью оккупирован ушедшим в общение с разумной машиной Казаковым. Скромная, на первый взгляд, приборная панель – окажись тут специалист наподобие последнего капитана «Патны» Кристофера Хоупа, таковой пускал бы слюни от восторга. Какой, прежде всего, должна быть техника? Верно, простой! Потому что, как известно всем, сложная техника имеет крайне неприятное свойство портиться в самый ответственный момент и в том месте, которое труднее всего починить. Много лет назад люди пошли по ошибочному пути усложнения технологий и управления, но вовремя отказались… Здесь все просто: навигационные приборы, несколько радаров и сканеров, система ручного управления, основной терминал ИР корабля, отвечающего за жизнедеятельность аппаратуры, дублирующие комплексы, управляемый человеком штурман – и больше ничего, за исключением нескольких мелочей, не делающих погоды.

Собственно, с подобной механикой мог справиться и натасканный в компьютерных играх-симуляторах тинейджер. Единственно, он не сумел бы вести корабль в атмосфере и совершать некоторые особо сложные маневры (например, уклонения от астероидов-призраков, невидных на радаре и определителе массы постороннего объекта) – за этим до сих пор следит человек. Пусть машина во много совершеннее Homo sapiens, но превзойти венец творения во всем искусственному разуму пока не удалось.

…Первым глазеющую по сторонам Машу заметил давно и хорошо знакомый ей сержант Фарелл. Этому невысокому молодому англичанину во время экспедиции на Ахерон не слишком повезло – его едва не сожрал Иной-хищник; челнок, которым командовал Ник, оказался поврежден настолько, что превратился из первоклассного корабля в груду никому не нужного металлолома, и в довершение всех неприятностей пилоту досталась изрядная доза нейротоксина, которым Иные обычно парализуют своих жертв. Просто удивительно, что он мог повторно согласиться на подобную экспедицию… А может быть, и не соглашался?

– Идите сюда. – Фарелл призывно замахал рукой. Когда Ельцова оказалась в пределах досягаемости, ухватил ее за рукав куртки и едва не силой усадил на подлокотник кресла. В отличие от остальных, он предпочел говорить по-английски. – Только посмотрите, какая роскошная техника! Эх, жаль, что я здесь только вторым пилотом, а то бы мы полетали!

– В таком случае живыми до места назначения мы бы точно не добрались, – съязвила Маша, прекрасно зная, какие финты обычно вытворяют пилоты, оказавшись в открытом космосе. Между прочим, именно Фареллу принадлежала идея отстыковать от бьющейся в агонии «Патны» челнок, не выводя материнский корабль из пространства Лабиринта. Как ни странно, все остались живы, отделавшись ушибами и легким испугом.

– Обижаете, мисс, – насупился пилот. – В моем послужном списке нет ни единой аварии!

– Значит, вы их достаточно умело скрывали, – безжалостно сказала Маша. – Хоть кто-нибудь мне скажет, когда мы отправляемся и каково время в пути? Или это невероятно секретные сведения?

– Отправляемся скоро, лететь недалеко, – в тон Ельцовой ответил Казаков. – Мария Дмитриевна, когда отчалим и перейдем барьер Лабиринта, все узнаете.

Маша придвинулась ближе к креслу штурмана и вгляделась в плоские экранчики навигационной системы. Судя по всему, ни Казакову, ни пилотам не требовалось самостоятельно рассчитывать курс – это было сделано заранее. На центральном экране мелькали графики логарифмической программы, вступавшей в действие после активации автопилота. В задачу людей входило только оживить организм маленького корабля, потом же катер все делал самостоятельно.

– Ну вот, – слегка гнусаво пробормотал лейтенант, – если продолжать ассоциации со Змеем Горынычем, мы начистили когти, развернули крылышки, хлебнули бензину и можем спокойно отправляться.

– При чем здесь бензин? – не поняла Маша.

– Драконы плюются огнем, – наставительно сообщил Казаков. – Это во всех сказках говорится. Наверное, они устроены по принципу огнемета – сначала выпьют горючего, а потом отрыгивают.

– Чушь. – У Ельцовой загорелись глаза. – Как ксенобиолог, могу сказать, что существо, похожее на гипотетического дракона из сказки, обитает на планете Гермес в системе Вольф-360 и именуется «Draco vivernus». Это по-латыни. Механизм огнеметания у этой маленькой ящерицы крайне прост, и она замечательно обходится без всякого бензина. У Draco vivernus есть особый орган, вырабатывающий метан, и вдобавок ящерки оснащены своего рода биологическим электрогенератором. Почти таким же, как у морских скатов или амазонских угрей. Особь выдыхает газ, затем следует воспламенение от искры… Получается маленький фонтанчик пламени.

Казаков стоял, скрестив руки и наклонив голову.

– Маша, – проникновенно начал он, – это все ужасно интересно. Если хотите, я когда-нибудь непременно приду в университет на вашу лекцию, послушать, каких еще чудовищ породили другие миры. Но, во-первых, мы сейчас вылетаем и посему я просил бы вас отправиться в пассажирский отсек. Во-вторых, надо благодарить судьбу, что у наших зубастых приятелей с LV-426 нет подобных органов. В-третьих… А это еще что?