Сергей Щепетов - Клан Мамонта

Значит, так: он должен быть более легким, компактным и взводиться быстрее, чем старый. Или хотя бы без прежних мук с поясным крюком и стременем. Добиваться такой мощности, как у старого, наверное, не стоит – она себя не оправдывает. Лук – из трех стальных пластин с прорезями, собранных на манер автомобильной рессоры. Спусковой механизм: крючок или скоба, коронка-зацеп и пружина. Крючок помещается на внутренней сквозной прорези в ложе, только предварительно туда надо вставить пружину. Коронка на оси между боковыми щечками-держателями (сделать из металла!), прикрепленными к ложу. Крючок, отжимаемый пружиной, будет удерживать коронку от перемещения…

А как взводить, то бишь натягивать тетиву? Науке известно три способа: крюк, рычаг и ворот. Ворот самый медлительный, зато удобный и требует от стрелка минимальных физических усилий. И это при том, что арбалет может быть очень мощным. Сконструировать такой агрегат нужно, но – потом. Крюк мы уже проходили – удовольствие ниже среднего. Значит, остается рычаг. Вот только как бы его так сделать, чтобы он был не съемным и не длиннее ложа? Поместить снизу на оси? Это выполнимо, но такой короткий рычаг не даст нужного усилия, или его нужно будет двигать ногой в упоре. А если… Если несколько раз? Ну, скажем, вместо одного мощного усилия делать три, скажем так, умеренных? Взвод на три такта? Значит, понадобятся промежуточные стопоры, шестеренки передачи… Это уже непросто. Но реально – даже в наших условиях. Тонкая мелкая ковка – это то, что любит Головастик, только нужно подготовить ему макеты деталей.

Болты будут у меня деревянные, с металлическими наконечниками. Пожалуй, себе (и только!) я могу позволить такую роскошь. Для оперения – птичьи перья из крыльев. Надо не забыть, что для каждой стрелы перья должны быть из одного крыла– правого или левого…»

Макеты из глины и дерева Семен готовил дня два, а потом сдал их главному кузнецу. Головастик, конечно, был очень занят, и выполнить заказ быстро не мог, да, собственно, Семен и не требовал.

Конечно же, в результате получились не готовые детали, из которых можно просто собрать оружие, а некое к ним приближение, правда довольно близкое. Все пришлось подгонять, подтачивать, а кое-что и перековывать заново. Правда, результатом Семен остался доволен – новый арбалет весил не больше армейского карабина начала XX века, и его можно было таскать на ремне за спиной, а в заряженном виде – поднимать и опускать под любым углом, поскольку болт в желобе зажимался неким подобием пружины, установленной сверху.

Пробные стрельбы показали, что максимальная дальность прицельной стрельбы составляет метров пятьдесят. Вообще-то, конечно, болт сохраняет убойную силу и дальше, но тогда надо заводить старую песню – долго и тщательно пристреливать каждый снаряд индивидуально. Заниматься этим Семену было некогда, да и не хотелось.

С изготовлением нового арбалета появилась реальная возможность обеспечить все племя надежным стрелковым оружием. Однако с этим Семен решил не торопиться. Во-первых, делать самострелы-арбалеты не так уж и просто, а во-вторых, если народ перейдет на них, то вскоре «магия лука» и «магия дротика» будут утрачены. А ведь «магия» – это не навык, который можно приобрести за несколько недель или месяцев, это искусство, которым овладевают с детства. И наконец, в-третьих: он вспомнил еще об одной своей давней задумке, которая когда-то чуть не стоила ему жизни.

Гранаты. Или нечто подобное.

«Для чего надо было из такой дали тащить сюда мешки с селитрой и серой? Именно для этого! Действие кульков из шкуры, набитых горючей смесью, я уже испробовал. В определенных условиях их применение дает хорошие результаты. У нас тут, правда, таких условий нет. Но! Но есть керамика! Значит, можно делать закрытые сосуды и набивать их порохом. В замкнутом объеме моя горючка должна не просто вспыхивать, а взрываться – это уже совсем другая песня!

Даст ли это нам преимущество в случае начала военных действий? Скорее всего – даст. Даже если такая граната и не способна будет нанести противнику урон в живой силе, то на психику действовать должна сильно. Во всяком случае, при первом применении: что-то такое летит, дымится, потом падает и взрывается – огонь, дым, грохот. Удивленного или испуганного противника, как известно, победить значительно легче, чем невозмутимого и смелого. Значит…

Сосуды-рубашки делаем, по возможности, шарообразной формы. С дырками, конечно. В эти дырки желательно сразу вмазывать глиняные трубки – они будут неким подобием запалов, которые нужно поджигать. А какой размер должен быть у такой бомбы? Если слишком маленький, то порох, наверное, будет просто выгорать через отверстие, а если слишком большой, то… То материала хватит только на показательное выступление. А толщина стенок? А диаметр трубки? Самое смешное, что эти важнейшие параметры никак теоретически не вычислить – можно установить лишь экспериментально. Значит, будем экспериментировать».

И Семен начал экспериментировать. Вскоре он, конечно, пожалел об этом, но остановиться уже не смог. Результат – два десятка глиняных шаров чуть больше кулака размером – явно был неадекватен затраченным усилиям. Дело в том, что их начинка, наверное, не являлась настоящим порохом. Собственно говоря, Семен не сомневался в качестве лишь одного ингредиента – древесного угля. Селитра же и сера, скорее всего, содержали большое количество примесей, мешающих взрывному горению. Тем не менее бомбы взрывались – в среднем две из трех. Правда, без особого грохота – чаще с хлопком. Однако и в этом случае приличного облака осколков не получалось, поскольку толщина стенок была не одинаковой, и «рубашка» гранаты во многих случаях разрывалась по слабым местам – на две-три части. Кроме того, выяснилось, что кидаться этими штуками неудобно, при падении же на твердую поверхность они разбиваются, и вместо взрыва в лучшем случае получается просто вспышка – правда, довольно эффектная. Улучшать боевые качества изделий можно было бесконечно, но пришлось остановиться на достигнутом – количество горючей смеси ограничено, а способов увеличить его Семен не знал.

На охоту в то лето Семен так ни разу и не сходил. Зато успел изрядно подпортить это занятие другим, превратив его в черт знает что. Дело в том, что севернее поселка в двух низинах образовались… Ну, как это назвать – большие глубокие лужи? Или мелкие озера? Дело, конечно, не в названиях, а в изменении географии. Основная масса копытных перемещалась теперь с запада на восток и обратно. Те, кто добирался до левого берега Большой реки, двигались, соответственно, вдоль него. Встретив на пути территорию, пропахшую дымом и истоптанную людьми, стада отклонялись к северу, чтобы по широкой дуге обойти сомнительное место. И вот там-то они и натыкались на два новых озера. Их нужно было обходить еще северней или миновать по перешейку шириной метров триста и протяженностью около километра. Если приближающееся стадо удавалось заметить издалека, то кто-нибудь из охотников мог попытаться устроить засаду на этом перешейке. Собственно говоря, подобных мест в степи теперь стало много. Это же было не самым удобным, зато находилось в прямой видимости от поселка.