Сергей Щепетов - Клан Мамонта

Он потер глаза – изображение не изменилось: самцы с большими изогнутыми бивнями выстроились как бы клином. За ними столпились самки с детенышами. Перед бивнями вожака схематично изображена маленькая фигурка человека. Он стоит, крестообразно раскинув в стороны руки.

«Да ведь это же… Хотя я, кажется, когда говорил с вожаком, рук не раскидывал. Но… А раньше-то этот рисунок был? Что за чушь – конечно, был! Задолго до моего появления в этом мире! Или не было? Я много раз рассматривал его, только вблизи, конечно. Просто когда отходишь подальше, то света от фитиля не хватает, а сейчас он мне вообще не нужен. Пророчество, что ли?!»

Потом Семен надолго задержался перед странным полурельефным изображением. Он полагал, что оно было начато очень давно – может быть, несколько поколений назад – и при этом осталось незаконченным. Он так и не удосужился спросить у жреца, что же оно означает. Тут явно угадывалась человеческая фигура, вписанная в контур мамонта, но с головой хищника – кажется, саблезуба. Сзади же фигура имела вполне волчий хвост. Сейчас Семен совершенно ясно видел, что изображение полностью закончено: «Это именно человек – мамонт – тигр – волк. Составляющие выделены, конечно, в соответствии со своей значимостью. Странно: когда это по здешним верованиям человек был на первом месте?! Впрочем, пусть ученые будущего ломают головы над этой загадкой – мне-то достаточно просто спросить!» Что он и сделал:

– Зверь?

– Зверь, – ответило эхо знакомым голосом.

– Или человек? – уточнил вопрос Семен.

– И человек, – подтвердил голос.

Семен даже не удивился – он почти ждал чего-то подобного, – однако на всякий случай поинтересовался:

– Ты здесь?

– Здесь.

– Ведь ты звал меня, правда?

– Правда, – согласился Художник.

– Это так важно?

– Важно.

– Прости, я, наверное, очень долго шел.

– Но пришел.

Семен понял, что различает слабый желтоватый отсвет на камне у поворота коридора, и улыбнулся:

«Сидит в знакомом гроте и делает на песке наброски палочкой!» Семен чуть задержался у известнякового выступа: сейчас он вновь увидит жреца пещерного культа – последнего!

– Не последнего!

– Ну да, конечно, – поправился Семен. – Головастик скоро тебя заменит. Просто он сейчас очень занят, но потом мы организуем посвящение парня.

– Не парня.

– Но кого же вместо тебя?!

– Тебя.

– Что ты говоришь?! Я же рисовать не умею. При чем тут я?!

– Тут я.

– Ну, если так… – Семен шагнул в грот.

Здесь было светло. Во всяком случае, света хватало, чтобы различить каждую морщинку на знакомом лице. Семен поразился, как это лицо напоминает сразу стольких людей: отца, деда, первую школьную учительницу, погибшего тренера-корейца и друга – Юрку, а также шефа, старика повара из экспедиции, библиотекаршу из заполярного поселка и еще очень-очень многих из этого и того миров. «Как же я этого раньше не замечал?! – удивился Семен. – И почему так ярко горит светильник, если в нем нет жира?» Впрочем, эти вопросы не казались настолько важными, чтобы задавать их вслух.

Старик сидел, скрестив ноги. В руке он держал длинную заостренную палочку, но песок перед ним был чист и ровен. Семен понимающе кивнул и опустился на корточки:

– Это потому, что ты неживой?

– Живой.

– Ну да, конечно, только не в Среднем мире.

– В Среднем мире, – улыбнулся в ответ Художник.

– Ты даже не представляешь, как я этому рад! Словно гора с плеч! Значит, ты знаешь, что этот мир изменился?

– Не изменился.

– Ничего себе! Где-то, наверное, тает ледник, летом стоит жара, зимой – морозы, снег иногда по пояс! Разве такое когда-нибудь было?!

– Было.

– Не понял?! Впрочем, если взять другой масштаб времени… – чуть призадумался Семен. – Да, в истории моего мира такие потепления-межледниковья были не раз. Здесь, наверное, тоже. И никаких глобальных вымираний не случалось. А вот десять-двенадцать тысяч лет назад у нас – в обычном межлед-никовье – произошла какая-то катастрофа, и мамонтовая фауна начала стремительно исчезать. Теперь-то я понял, что это устроили инопланетные нелюди.

– Люди, – качнул головой старик.

– Это они-то – люди?! – вскинулся было Семен, но сразу же понял, что старик имеет в виду другое. – Да, ты опять прав. Инопланетяне не сделали ничего такого, чего бы не могло случиться и без них. Знаешь, на что это похоже? На искушение и грехопадение первочеловека, описанное в Библии. Человек изначально был един с окружающим миром, полностью зависел от него. Люди вели себя как обычные верховные хищники – умирали от голода, когда добычи становилось мало, и множились при изобилии. В моем мире в начале последнего межледниковья эта связь была разорвана. Мамонтовая фауна переживала кризис, но люди не уменьшили давление на нее, а, наоборот, увеличили. В результате началась стремительная деградация популяций крупных животных и ландшафтов. Только люди вывернулись – освоили новые орудия, стали употреблять в пищу то, чего раньше не ели, а потом и вовсе перешли к земледелию и скотоводству. Бурное увеличение численности в условиях кризиса экосистем сделало людей хозяевами планеты. За это они заплатили необходимостью тяжко трудиться.

– Трудиться?

– Ага. Даже не знаю, как и объяснить…

– Не объяснить.

– Да, пожалуй. Труд – это уже не «магия» чего-то, не «бег по степи навстречу рассвету», это уже наказание. Он лишает человека радости пребывания в Среднем мире и заставляет мечтать о счастливом посмертии. Во что превратился такой же вот мир в моем будущем, тебе даже не представить!

– Представить, – пожал плечами старик и показал движением глаз вниз. Семен посмотрел на выровненную песчаную площадку перед ним и содрогнулся: классический рисунок советского дошкольника – танк со звездой, летящие самолеты и кривая надпись печатными буквами «МИРУ – МИР».

– Не надо! – он торопливо разровнял песок ладонью. – У нас многие считают, что человек сам разграбил планету в период последнего межледни-ковья. Потом на ней завелись танки, а мамонт не сохранился.

– Мамонт сохранит.

– Да, я понимаю, что для людей пяти племен мамонт – это воплощение Бога Творца, – начал было Семен, – но…

Это было как вспышка, как озарение: «Ведь и слышал такое, и читал не раз, просто никогда не задумывался об этом! Саванна, даже северная, гораздо продуктивнее любой тайги или тундры, ее животный мир во много раз богаче и разнообразнее, чем любой лес, даже влажный экваториальный. Саванна в Африке существует благодаря слонам – они выедают молодой подрост деревьев и удобряют почву, на которой вырастает трава, питающая множество копытных. На несоизмеримо большем пространстве Евразии и Америки такую обстановку поддерживали мамонты – только в Сибири их, говорят, жило около 200 миллионов. Человек помог им вымереть в трудный момент истории и теперь считает уссурийскую тайгу чуть ли не чудом биоразнообразия. Получается, что вера лоуринов (или интуитивное знание?) удивительно точно смыкается с научными представлениями начала XXI века: мамонт действительно сохранит, если… сохранится сам».