Пол Андерсон - Мы выбираем звезды

Нет, не совсем так. Без Деметры не было бы никакого единства. Распространились бы болезни, развелись бы сорняки и насекомые-вредители; животные со временем уничтожили бы всю траву и молодые побеги; дожди смыли бы верхний, плодородный слой почвы; выжили бы наиболее приспособленные, то есть самые сильные и жестокие. А Деметра не просто реагировала на угрозу – она ее предугадывала и посылала своих солдат, инженеров, врачей (роботов, растения и насекомых-мутантов, ястребов, хорьков, волков), чтобы покончить с ней в зародыше. Естественно, она отчасти опиралась на компьютерные прогнозы, но в общем и целом компьютеры здесь были бессильны, поскольку рано или поздно, анализируя данные, приходили к выводу: необходимо насильственная культивация. Деметра же создавала живой организм, который не требовал постороннего вмешательства.

Равнина сменилась нагорьем. Возделанные земли плавно перешли в лесистую местность. Эти деревья, кустарники, поросшие тростником озера, изобилующие рыбой реки также принадлежали Деметре. Без них она не сумела бы сохранить поля и сады; а без нее леса наверняка превратились бы в жалкое зрелище. Разум стал заодно со своим порождением.

Среди деревьев то и дело мелькали вырубки, на которых стояли дома – приземистые, выстроенные из неокрашенной, огнеупорной древесины, почти сливавшиеся с окружающим пейзажем. Флайер пролетел над деревушкой, на площади в центре которой происходила некая церемония: людская вереница двигалась вокруг шеста, который украшали резные изображения листьев и различных животных. Гатри различил обрывки песен, звуки дудок и рокот барабанов.

Возможно, это ритуал в честь Деметры. Ее не то чтобы обожествляли, но относились к ней с немалым почтением. Нет, обожествления не было и в помине: ведь люди, которые ушли из городов, вовсе не превратились в дикарей. Они следили за тем, что происходит на планете, посылали своих представителей в парламент республики, иногда навещали тех, кто жил в городах, торговали произведениями искусства и прочими предметами роскоши. Однако чувствовалось, что по душе им совершенно другое. «Они похожи на аманитов, [146]– заметил как-то Гатри в разговоре со знакомым, который, естественно, не понял, о ком идет речь. – Разве что не осуждают развлечений и не имеют собственной религии. Я бы сказал, что у них есть благочестие. Короче говоря, новая культура – быть может, квиетистского толка». [147]Поколение спустя он впервые заметил, что эта культура начинает влиять на городских жителей; ее влияние сказывалось не только в манере одевать и говорить, но и в музыке, рисовании, танцах – и образе мыслей.

Через сотню-другую километров лес закончился, вновь началась травянистая равнина, на которой росли маргаритки и маки, чертополох, ракитник и вереск – этакое живое напоминание о прошлом. Иногда попадались лесистые овраги, по дну которых бежали ручьи; на берегах возвышались тополя, клонились к воде ивы. Вершины редких холмов венчали сосны и буки. Ветер гнал по траве волны, которые разбивались, словно о волнолом, о стены комплекса «Ливтрасир-Тор». Деревья у подножия холма, на котором стоял комплекс, умерли столетие назад, послужив ученым, которые выполнили свою работу и перебрались в другое место. Здание на вершине окружали дубы и заросли боярышника, среди которых затесался один-единственный высокий ясень.

Гатри направил машину вниз, приземлился, выбрался из кабины и покатил по дороге, что вела на вершину холма. Ему встретились двое роботов-ремонтников, а еще – ящерица на замшелом валуне и фазан, что вспорхнул прямо из-под гусениц. Ослепительный солнечный свет, свежий аромат мяты… Добравшись до рощи, он услышал шелест листвы, мимоходом полюбовался игрой света и тени – и осторожно приблизился к биокибернетической лаборатории, стены которой скрывал плющ. С годами эта лаборатория стала чем-то вроде святилища. Гатри вошел в здание – и очутился в прохладном полумраке, в котором раздавался шум, похожий на стук сердца или биение пульса. Роботы встретили гостя едва ли не с тем восторгом, с каким влюбленный встречает свою подругу, и проводили его, мимо электронных, фотонных и квантово-ядерных устройств, в помещение в глубине здания, где отсоединили «психическую составляющую» от корпуса и подключили к коммуникатору.

Началось общение.

– Добро пожаловать, – услышал Гатри. Это были не слова, а скорее ощущение, переданное из одной нейристорной сети в другую. Можно сказать, он думал чужими мыслями; словно очнулся ото сна, в котором слышал ее голос; впрочем, все происходило наяву, а вовсе не во сне. – Я очень тебе рада!

Вокруг бурлила и кипела жизнь. Гатри ощущал, как наливаются соком яблоки, как движется в воде рыба, чувствовал страх и смятение жертвы и привкус крови на языке лисицы. Но тут на него снизошел дух Деметры, и все прочие ощущения сразу поблекли и исчезли.

Задавать вопросы не было необходимости. Тем не менее, Гатри попытался как можно отчетливее сформулировать, что, собственно, его заботит. Не столько для Деметры, сколько для себя.

– Те мои двойники, которые летали к ближним звездам, отсутствовали не слишком долго. Когда они вернулись, я легко воспринял их сведения – просто добавил к прежним новые воспоминания, и все дела. Но третья копия обнаружила нечто настолько странное; вдобавок, дома, пока его не было, многое изменилось… Прежде всего, милая, ты… Понимаешь, я ни в чем не нахожу смысла. Деметра кажется чужой; да что там говорить, чужая сейчас даже ты. Конечно, со временем я приспособлюсь, но когда? Я хочу, чтобы это произошло сегодня, и прошу твоей помощи.

– Хоть я и не человек, но, кажется, чувствую твою боль.

– Я тоже не человек, – сухо напомнил Гатри.

– Тебе нужно что-то еще.

– Да. Я расскажу. Но сначала давай разберемся с моим сознанием.

– Хорошо.

Им уже доводилось «сливаться»; правда, Гатри никогда не утрачивал своего, что называется, мужского естества. Однако Деметра не спешила: раз за разом все глубже, она вводила его в собственную жизнь.

Заяц погибает, чтобы продолжала жить лиса; сам он, в свою очередь, поедает траву… Корни растений разрушают камень; из почвы, в которую попадают семена, вырастают молодые побеги… Цветочная пыльца, сперма, яйцеклетка… Процесс не остановить.

– Я здесь.

– Тогда смотри.

Возможно, все произошло чисто случайно; возможно, Деметра угадала то, о чем Гатри пока решил умолчать. Она передала ему свое восприятие, и он словно ожил.

Ночь в засушливой Карии. На небе сверкают тысячи звезд, серебрится Млечный Путь. Звездный свет ложится на столовую гору и на равнину, на которой можно различить заросли полыни и гигантского цереуса. Тишина. В воздухе витает запах недавно угасшего костра. На вершине горы стоят мужчина и женщина. За их спинами видна палатка; где-то поблизости пасутся лошади. Судя по одежде, бродяги, перекати-поле. Женщина прижимается к мужчине.