Андрей Егоров - Книга Темной Воды (сб.)

От такого коварства начальника техник заметно сник.

Мимо подъездных дверей Удача промахнулся и врезался на полном ходу в кирпичную стену. Отошел назад, присел для разбега, и помчался к подъезду, чтобы снова влепиться в твердый кирпич.

— Не жилец, – отметил конвоир и осекся.

— Я те покажу не жилец! – Пожарский погрозил ему кулаком. – А ну…

Удача, наконец, проник в подъезд, что было встречено бурными аплодисментами всей конвойной группы.

— По лестнице тяжело будет вести, – заметил грустный Ночкин, – давайте уж лучше в лифт.

С лифтом не задалось с самого начала. Хотя войти в него удалось почти сразу, но затем управляемый Пожарским робот вдребезги разбил панель с кнопками и проломил стену. В двух местах.

На лестнице Удача несколько раз падал и кубарем скатывался вниз, прикладываясь железной головой о ступени. Всякий раз конвоиры досадливо вскрикивали и давали начальнику советы, как лучше вести Удачу к цели. Пожарского советы сердили, он хмуро огрызался.

На пятом этаже в одной из квартир бушевал пожар. Выбив дверь тремя сильными ударами головы, робот ворвался в помещение. Огнетушитель снять со стены не удалось. Зато удалось его сбить, после чего огнетушитель каким-то образом открылся и начал заливать все вокруг пеной.

Во время тушения пожара квартира пострадала самым серьезным образом. Два шкафа Удача разломал в щепки, пытаясь выбраться в смежную комнату. Потом его тяжелая металлическая ступня застряла в диванных пружинах. Стараясь освободиться, робот выбил стекла в серванте, заодно побив всю посуду. Затем Удача, по нелепой случайности, оторвал батарею. Выбросить ее оказалось делом непростым. Вместо того чтобы решительно отшвырнуть батарею, робот по какой-то причине стал растягивать ее, словно меха гармони.

В конце концов, Пожарскому удалось заставить робота выкинуть ставший ненавистным всем конвоирам предмет. При этом старший группы впал в раж и дергал рычаги с остервенением. Злополучный радиатор, проломив одну из дверей, вдребезги разбил унитаз.

Зато хлеставшая отовсюду вода помогла справиться с огнем. К этому моменту робот с ног до головы покрылся черной копотью, и картинка на мониторе стала очень нечеткой.

— Вот ведь, – с досадой проговорил Пожарский. – Ладно, сейчас исправим.

Попытка протереть глаза кулаками явилась серьезной ошибкой. Робот нанес себе сильнейший удар в голову обеими руками и рухнул на пол, приложившись затылком о паркет.

К удивлению конвойной команды, Пожарскому удалось заставить Удачу после столь серьезной травмы подняться на ноги и продолжить путешествие по лестнице.

— Крепкая, все же, модель, – заметил техник, вытирая пот со лба.

— Боевой робот, – откликнулся один из конвоиров, – это тебе не хухры-мухры.

— Отставить разговоры! – прорычал Пожарский. Он вцепился в рычаги управления так, что костяшки пальцев побелели. – А вот теперь будем прочесывать здание.

Этаж за этажом. Пока не найдем гада…

Андроид обнаружился на крыше. Он сидел на гладком гудроне в странной, скрюченной позе и щурился, глядя на садящееся за горизонт большое, красное солнце…

Удача шагал к беглецу, неуклюже переставляя ноги. Покрытый сажей, с пылающими линзами глаз, разбросанными в стороны могучими руками, он походил на адского посланца.

Услышав тяжелую поступь, андроид обреченно сжался. На его лице отразились страх и печаль.

— Как бы с ним поговорить? – обернулся Пожарский к Ночкину. – Может, поймет, что сопротивление бесполезно и спустится сам.

— Не знаю. Аудиосистема автономная.

— Вот черт. Придется брать. Как бы с крыши не рухнуть. Сидит, ведь, на самом краю, гад. – Пожарский повел Удачу на андроида.

— Не надо, Владимир Петрович, – крикнул Ночкин, – вы же обоих угробите!

— А что делать?! – огрызнулся Пожарский. – Другого выхода нет. Кто-то должен принимать решение.

— Переключите его на автономку. Может, он сам справится.

— Справится он, как же, с вываленным языком и головой на сторону.

— Давайте попробуем… Что мы теряем?!

— Уйдет, гад… А, ладно, – вдруг решился Пожарский и ткнул кнопку…

Робот замер всего на мгновение. Затем пошел на андроида.

— Что я говорил, – обрадовался Ночкин. – Глядите, пришел в чувство.

Удача приблизился к беглецу. Тот и не думал убегать, понял, что от громадной боевой машины нет спасения, только весь съежился от страха, зажмурил глаза. Тяжелая ладонь легла на голову андроида. Робот осторожно погладил беглеца по шелковистым волосам. Затем устроился рядом с ним, на самом краю крыши, и уставился парой пламенеющих в лучах заката линз на горячее, клонящееся к горизонту солнце.

— Что он делает? – проговорил Пожарский. – Закатом, что ли, любуется. Вместе с этим. Экспериментальным…

Люди застыли перед пультом ручного управления. Никто не решался прервать затянувшуюся паузу.

Пожарский потянулся к кнопке.

— Не трогайте, – попросил техник, – пускай солнце сядет. Он тогда сам придет. И андроида приведет.

— Хм… — растерялся Пожарский и оглянулся на конвойную команду. – Хорошо. Пусть солнце сядет.

У меня в очередной раз прихватило печень. Фельдшер скорой считал себя парнем «что надо».

— Не д-дрейфь, С-Серега, – сказал он, слегка заикаясь, – я тебя в такую больничку отвезу — закачаешься!

— Не хочу, – говорю, – качаться, хочу оставаться прямоходящим.

— Б-будешь ходячим, – отвечает радостно, – и совсем даже не под себя ходячим… ха-ха-ха. Т-тебя там подлечат, на н-ноги поставят. И сможешь опять водяру глушить в неограниченных количествах.

Он хохотнул. В этот момент я даже пожалел, что имя ему свое назвал. Ну что это за фамильярность, в самом деле! С-серега! Какой я ему С-серега?! Да еще «водяра» эта… Если печень у человека больная — непременно в алкоголики запишут!

Почувствовав отвращение ко всему на свете, я отвернулся к закрашенному белым окну. Сквозь процарапанную в краске дырку мелькали деревянные домики и припорошенные снегом деревья — явно не городской пейзаж.

— Куда это мы? – спросил я.

— Б-больничка в пригороде, – пояснил фельдшер, – д-да т-ты не д-дрейфь, С-серега, я ж плохого не посоветую… Там такие врачи, что и м-мертвого на ноги п-поставят. З-зуб даю.

— Ясно, – рассеянно кивнул я. Уверенности в том, что на ноги поставят, не было — только глухая тоска и желание послать все и вся к черту. В общем, мой обычный депрессивный настрой. От жизни я уже не ждал ничего хорошего. Жизнь выколотила меня, как прикроватный коврик, истязая напоследок страшным недугом.

Прибыли. Держась за больной бок, я выбрался из скорой. Неподалеку возвышался трехэтажный корпус «больнички». Нас уже ждали. Предупредительные врачи в белых халатах спешили навстречу, словно я — важный правительственный чиновник, а не простой писатель — фантаст.