Сергей Булыга - Ведьмино отродье

- За дядю! Долгих ему лет!

Потом - все так же скоро, делово - был тост за гостя, за Равнину. Урван и Рыжий пили гром-шипучее, жена - наливку, скромно, по глотку, а дети - сок, без всякой меры. Закусок было множество и всяких, самых разных, но под шипучее закуска не идет, и Рыжий почти не закусывал. Зато на сладкое подали дыни - большие, сочные, душистые. Урван брал нож и резал. Дыни лопались. И Рыжий ел их, ел... Хор тихо напевал застольную, дети шушукались, толкались, жена Урвана, опустив глаза, водила когтем по столу...

А сам хвостовский воевода - тот говорил и говорил без остановки. Сперва он рассказал о том, какой здесь был весной пожар и как он со своими лучшими тушил его, весь обгорел, потом - об урожае дынь - Хвостов, кстати сказать, всегда был славен дынями, - потом о пасеке: он пасеку любил и сам ходил за пчелами.

- Вот, - говорил Урван, - ты, знаю, не поверишь, но пчелы, я тебе скажу, ведь не глупее нас! Вот подхожу я к домику, снимаю дымокур...

И долго и с азартом объяснял, как пчелы льнут к нему, и как он их, не всех, конечно, но почти всех различает, и как они к нему по именам или на свист летят. Рыжий молчал, терпел весь этот вздор и прикрывал лапой зевоту. Урван - хитрец и лжец. А Ластия...

Та вскоре поднялась, и, извинившись, увела детей. Урван сразу умолк, задумался. Рыжий откашлялся, сел поудобнее. Подумал - что ж, теперь пора и к делу, - и только открыл было рот...

- А что, - спросил Урван, - может, и нам пройтись? Ведь засиделись!

Рыжий поморщился, но согласился.

Они сошли во двор, прошли по палисаднику - Урван не удержался и сказал, что у него здесь и зимой и летом всегда полно цветов, они, дескать, морозов не боятся, - затем спустились к заповедному пруду. Там вдоль всего ближнего берега на одинаковых лавочках сидели с одинаковыми удочками местные рыбаки. А дальше, на воде, плыли два лебедя и целовались.

- Вот, - с гордостью сказал Урван, - здесь мы разводим соленых ершей. Их после только малость подсушить - и готово. А там вон моя пасека. Вон, видишь, домики? А там, если еще левей, в низине, грибы хочу растить. Как думаешь, получится?

Рыжий молчал. Они пошли по улицам. Хвостов был город небольшой - три улицы, четыре переулка, площадь. Урван знал всех жильцов по именам. Если кто у калитки сидел, того он обязательно приветствовал и тот сразу вставал и кланялся. Урван кивал ему в ответ, поглядывал на дом, досмотрен ли, исправен ли, в порядке ли. И все были в порядке, все досмотрены, все как один побелены, ухожены, на всех солома свежая, пушистая. И вдруг...

Рыжий невольно замер. Ну еще бы! Прямо перед ним стоял высокий трехэтажный дом под ярко-красной крышей. Вот так! Все вокруг желтые, а эта красная. Потому что все крыты соломой, а эта... Рыжий присмотрелся... Да, все правильно, а эта крыта красными лепешками из обожженной глины. Иноземная затея, сразу видно! Вон и крыльцо какое - крашеное в клеточку. А на крыльце, в дверях, дремлет дозорный в бронзовой попонке. Крепка она! Такую, говорят, бить - не пробить. Рыжий задумался, нахмурился.

- Зайдем? - спросил Урван.

- Нет-нет! - ответил Рыжий. - Хва. Я устал.

- Тогда - домой.

Они пошли обратно. Рыжий дважды мельком оглянулся. Дом с красной крышей - это мэгское торговое подворье. Туда съезжаются купцы из Мэга. Ну, и все остальные, откуда бы они только ни были: Харлистат, Фурляндия, Тернтерц... И правильно! В Дымск и глубинные уделы им хода нет, так принято от веку, и потому здесь, у Урвана, все эти иноземцы разгружаются, здесь и торгуют - только оптом и только с державой. И здесь же они платят подати между прочим, немалые. И оттого небось Хвостов такой ухоженный и сытый, что Урван здесь всей этой торговлей заправляет и сам же все с нее и стрижет. Хотя купцов, честно сказать, здесь порой по целым месяцам ни одного не бывает. Они говорят, что им здесь торговать невыгодно. Ну, что! Может, им и вправду невыгодно. А зато эти, хвостовские, вон как все на этой невыгоде поразжирели! Ох, лжа здесь, видно, развелась! Ох и пустила корни! Ох, надо бы уже...

Но это так, не к делу, не для того он сюда нынче прислан, и потому он об этом молчал и молчит! И так и шли они молча по городу. Когда же подошли к Урвановому дворцу, то урвановы дети, игравшие в лунку, тотчас вскочили и с радостными криками бросились к отцу. Но тот им строго приказал:

- Нельзя! Мы заняты. Державные труды.

Дети остались на крыльце, а взрослые поднялись в кабинет - так называлась комната, в которой Урван занимался делами. Вид кабинета был довольно простой: стол, табуреты и пуфарь, то есть тюфяк на тонких ножках, в углу сундук с отчетами, и это все.

Нет, не совсем. Еще над столом висела странная картина в золоченой раме. На той картине была изображена темно-зеленая река без берегов, где из воды там-сям выглядывали всякие нелепые чудовища, а посреди был помещен не круг это и не яйцо, а нечто среднее, слегка продолговатое - такой пятнистый, разноцветный остров. На этих пятнах - почему-то вкривь и вкось, к тому же разным почерком - были начертаны названия: Равнина, Мэг, Даляния, Тернтерц, Ганьбэй, Фурляндия...

Урван, скосившись на картину, едва заметно улыбнулся и сказал:

- Садись, поговорим. Ведь ты, я так понимаю, по срочному делу, от дяди.

Рыжий с опаской опустился на пуфарь - нет, не шатается, устойчив. Урван тем временем открыл сундук и зашуршал в нем отчетами. Рыжий, воспользовавшись временной заминкой, опять посмотрел на картину. Она, это сразу почуялось, висит здесь очень неспроста! И этот остров, как кусок разделенный, по-разному раскрашенный - он тоже с большим умыслом! Да, именно разделенный! Мэг - красный, как мясная часть, Тернтерц - как кость... А Равнина - совсем как трава! Почему?

- Ну вот, смотри, - сказал Урван и вывалил на стол целую стопку таблиц. - Здесь мед, здесь рыба. Это дыни. А это наши подати. А это уже недоимки. А это - наше главное: Подворье. Тебе дать косточки?

- Не надо.

Рыжий взял стопку, пододвинул к себе, полистал, нашел Подворные Листы и там в хмельной таблице наобум проверил два столбца, сравнил с итогами сошлось... И отодвинул. Спросил:

- А где урок?

Урван прищурился:

- Какой?

- Походный. А какой еще?!

- А вот такого как раз нет! - и воевода нагло усмехнулся.

- Как это нет?

- А очень просто. Не собирали мы такой урок, вот и весь сказ. Так дяде, долгих лет ему, и передай.

Сказав это, Урван сжал челюсти, весь подобрался. Он такой! Упрется - и не даст. И ладно б просто не давал, тогда бы хоть молчал. Так он и не молчит. Недавно здесь, в Хвостове, на пиру, взял и при всех сказал, что его дядя выжил из ума, оттого и задумал войну. Хотя, быть может, и не так оно тогда здесь было сказано. Но в доносе записано именно так, слово в слово. Князь, прочитав донос, порвал его, смолчал - Урван, как ни крути, его племянник и наследник... А вот теперь этот наследник опять пошелестел отчетами, поморщился, подумал... а после улыбнулся и сказал: