Ким Робинсон - Золотое побережье

Никто не отзывается.

Дома никого.

– Черт. – Эйб понимает, что должен бы вроде испытывать облегчение, но ничего подобного, он скорее расстроен. Он обходит дом, заглядывает в кухонное окно. Темнота. Понятно, ушли и оставили свет в гостиной. Для устрашения злоумышленников. Многие так делают. Из кабины торчит голова Ксава. Эйб идет к фургону.

– Никого дома.

– Успокойся, Эйб. Все, что ты мог, ты сделал. Залезай сюда.

Эйб мнется в нерешительности. Ведь не сообщишь же о таком посредством подсунутой под дверь записки! А смена еще не кончилась. Но все равно, все равно… Мысль, что известить Кейлбахеров должен именно он и никто другой, засела в мозгу прочно, теперь от нее не избавишься. Эйб открывает дверцу, садится – и тут же его осеняет.

– Родители Джима, они ведь живут совсем рядом и хорошо знакомы с Кейлбахерами. Матери ходят в одну церковь и все такое. Поехали, я расскажу миссис Макферсон, свалю это дело на нее, и мы сможем вернуться на станцию.

Ксавьер терпеливо кивает, трогает фургон с места. Эйб давно, еще со школы помнит дом Макферсонов. Он совсем не изменился, занавески задернуты, но сквозь них пробивается свет.

Эйб снова вылезает на мостовую, подходит к кухонной двери – парадной дверью эта семья почти не пользуется. Звонит.

Дверь чуть-чуть – на цепочке – приоткрывается. Люси Макферсон явно не доверяет случайным посетителям.

– Эйб! Что ты здесь делаешь?

У Эйба пропадает всякая уверенность, что стоило сюда ехать. Люси прикрывает дверь, сбрасывает цепочку, распахивает дверь настежь. На ее лице – смесь любопытства и недоумения.

– Очень рада тебя видеть, заходи…

Эйб отрицательно машет рукой. Люси ждет, что же он скажет. Приятная женщина, думает Эйб; у него самые лучшие о ней воспоминания, еще с тех давних времен, когда он сам был новичком, только что пришедшим в класс Джима. Но за последние годы в миссис Макферсон появилась отстраненность, ее приветливость стала немного формальной, к веселому дружелюбию примешивается что-то вроде осуждения… словно она считает Эйба ответственным за какие-то нехорошие изменения в характере Джима. Все это сильно раздражает Эйба, пару раз он совсем уже готов был сказать: «Да-да, это именно я, лично я совратил вашего невинного сыночка».

Вот и сейчас тоже, ну почему она так недоверчиво щурится?

– Я… Вы уж простите меня, пожалуйста, миссис Макферсон. – «Да говори же скорей, не мямли». – У меня плохая новость. – И он видит, как глаза Люси расширяются от ужаса, и успокаивающе поднимает руку. – Нет, не про Джима. Я насчет Лилиан Кейлбахер. Я только что к ним ездил, но там никого нет дома. Вы слышали, наверное, что я работаю санитаром.

Люси молча кивает, в ее глазах – все тот же испуг.

– Ну и… – сделав над собой усилие, продолжает Эйб, – …нас вызвали на аварию, и там была Лилиан. Машина разбилась, и она погибла, умерла на месте.

Люси сдавленно вскрикивает, прикрывает рот ладонью и чуть поворачивается, словно пытаясь защититься от удара. Почти так же страшно, как если бы говорить с миссис Кейлбахер. Нет, там было бы еще хуже.

– Господи… – нерешительно протянутая рука трогает Эйба за локоть. – Какой ужас. Может, зайдешь все-таки на секунду? Посиди немного.

Нет, только не это. Эйб испуганно пятится, трясет головой.

– Нет, я не могу. – Голос его начинает дрожать. – У меня же смена не кончилась, я еще на работе. Я просто подумал… лучше, если им скажет кто-нибудь знакомый.

Люси кивает, на ее лице появляется озабоченность.

– Совершенно с тобой согласна. Я сейчас же поеду к преподобному Стронгу, и мы обязательно их найдем.

Эйб смотрит матери Джима в глаза, печально пожимает плечами. Сейчас, в это мгновение, между ними установилась какая-то трудно определимая, не имеющая названия общность.

– Вы простите меня, пожалуйста.

– Очень хорошо, что ты пришел, – твердо говорит Люси. Она провожает Эйба к фургону, потом стоит и смотрит вслед.

Теперь, когда задача выполнена, Эйб не в силах больше сдерживаться и снова ощущает ужас случившегося, всю обратную дорогу его крупно, до стука зубов колотит.

– Господи, – мрачно бормочет сидящий за рулем Ксав. – Ох, Господи…

Вернувшись в диспетчерскую, они обессилено садятся на диван. Сейчас мечущиеся по экрану футболисты кажутся каким-то издевательством.

– А ты знаешь, Эйб, что я думаю, – медленно говорит Ксавьер. – Не для нас, пожалуй, эта работа.

Эйб пьет кофе с преувеличенной осторожностью, словно это не кофе, а виски.

– А не для кого она.

– Ну да, только одни приспособлены лучше, а другие – хуже. Вот мы – хуже. Чтобы делать эту работу хорошо, нужно быть тупым. Нет, не то чтобы тупым. Сообразительность здесь нужна, и очень. Нужно… – Он беспомощно трясет головой.

– Роботами нужно быть, вот что, – бесцветным голосом говорит Эйб. – Но не стану я роботом ради какой-то там работы. – Он делает еще глоток кофе.

– Да… – снова качает головой Ксав. – То, что сегодня, – это уж непруха, так непруха.

– Новое определение.

Ни один из них не улыбается.

А затем они просто сидят на диване, сидят бок о бок и смотрят в пол.

Проходит долгое время, и Ксав толкает Эйба локтем: – Хочешь еще кофе?

Люси возвращается домой и начинает бесцельно слоняться из комнаты в комнату. Сегодня Деннис возвращается из Вашингтона, но это – поздно вечером, почти ночью. У Джима урок.

Слегка всплакнув, она находит свои туфли, обувается, «Нужно все сделать организованно». Звонок к Кейлбахерам, никто не отвечает. Люси натянула свитер, теперь можно идти – только куда? Она звонит в церковь. Преподобный Стронг ушел по делам, сообщает автоответчик. Все, ну прямо все куда-то запропастились! Ну вот, дозвонилась наконец. Услышав новость, викарий Себастьян лишается дара речи. Они с Люси – старые друзья, Себастьян даже был к ней когда-то неравнодушен. Все это мило, но ведь толку от такой вечно беспомощной личности будет чуть. В конце концов Люси говорит, что заедет за ним. Себастьян соглашается. Теперь позвоним Елене; ну, хоть эта сидит дома. Елена в полном ужасе, они с Люси договариваются встретиться в церкви.

Люси не видит улиц, по которым едет машина, она словно ослепла. За обедом Эмма Кейлбахер вроде бы говорила, куда они идут вечером. Или не говорила. В такой момент очень трудно что-нибудь вспомнить. А Лилиан, ведь вчера еще они вместе работали в конторе…

Люси решительно выкидывает из головы все подобные мысли. Она слегка задерживается перед церковной дверью, делает усилие и берет себя в руки. Елена, слава Богу, уже здесь. Бледный, с покрасневшими от слез глазами викарий задерживает их, чтобы прочитать молитву. У Люси едва хватает терпения. Не до того сейчас, сейчас нужно искать Эмму и Мартина.