Лин Картер - Конан Классическая сага

— Кто может сказать? Но жители пустыни и путешественники ночевали в доме Арама Бакша и после этого их никогда не видели и ничего о них не слышали. Что с ними случилось? Он клянется что утром они вставали и уходили своим путем… и верно то, что ни один горожанин никогда не исчезал из его дома. Но никто больше не видел путешественников и люди говорят, что узнавали их добро и снаряжение на базарах. Если их не продал Арам, расправившись с владельцами, то как они там оказались?

— У меня нет никакого добра, — проворчал киммериец, взявшись за окаймленную шагренью рукоятку палаша, который висел у него на поясе. — Я даже продал свою лошадь.

— Но ночью из дома Арама Бакша исчезали не только богатые странники!

— сказал зуагирец. — Нет, бедные жители пустыни тоже ночевали там, потому что плата там меньше, чем в других тавернах, и их после этого никогда не видели. Однажды зуагирский вождь, чей сын исчез таким образом, обратился к сатрапу Джунгиру Хану, который приказал солдатам обыскать дом.

— И они нашли набитый телами подвал? — спросил Конан, полунасмехаясь.

— Нет! Они не нашли ничего! И выпроводили вождя из города с угрозами и проклятиями! Но, — он приблизился ближе к Конану и с дрожью прошептал, — нашли кое-что другое! На краю пустыни, за домами, есть несколько пальм и в этой рощице есть яма. И в этой яме находили человеческие кости, обугленные и почерневшие. И не однажды, а несколько раз!

— И что это доказывает? — проворчал Конан.

— Арам Бакш — это демон! Нет, в этом проклятом городе, который построили стигийцы и которым правят гирканцы, где белые, коричневые и чёрные люди смешались вместе, произведя гибридов из разных оттенков и разных племён — кто может сказать, где человек, а где притаившийся демон? Арам Бакш — это демон в человеческом облике! Ночью он принимает свое истинное обличье и относит своих постояльцев в пустыню, где его собратья демоны из пустыни собираются на тайные сборища.

— Почему же он всегда выбирает только чужаков? — скептично спросил Конан.

— Жители города не потерпят, если он будет убивать их людей, но им нет дела до чужеземцев, которые попадают в его руки. Конан, ты с Запада и не знаешь тайн этой древней земли. Но с начала времён демоны пустыни поклоняются Йогу, Лорду Опустевших Жилищ. Они поклоняются ему огнем… огнём, который пожирает человеческие жертвы.

Будь осторожен! Ты прожил много месяцев в палатках зуагирцев и ты наш брат! Не ходи в дом Арама Бакша!

— Исчезни! — неожиданно сказал Конан. — Вон там идёт отряд городской стражи. Если они тебя увидят, то могут вспомнить о лошади, украденной из конюшни сатрапа…

Зуагирец задышал с трудом и судорожно задвигался. Он быстро спрятался между палаткой и каменной лошадиной кормушкой, задержавшись ровно настолько, чтобы успеть сказать:

— Будь осторожен, мой брат! В доме Арама Бакша демоны!

Затем он помчался вниз по узкой аллее и исчез.

Конан подтянул свой широкий пояс для меча и стал спокойно наблюдать изучающим взглядом за отрядом стражников, проходившим мимо. Они посмотрели на него с любопытством и подозрительностью, так как он был человеком, который выделялся даже в такой пестрой толпе, которая битком забила извилистые улицы Замбулы. Его голубые глаза и чужестранные черты лица выделяли его из восточной толпы, а прямой меч только усиливал это отличие.

Стражники не обратились к нему, а пошли вниз по улице, когда толпа широко расступилась перед ними. Они были пелиштийцами, приземистые, крючконосые, с черно-синими бородами, метущими по спрятанной под кольчугой груди — наемники, нанятые для выполнения работы, которую сами туранцы считали для себя недостойной. Население Замбулы их ненавидело. Конан посмотрел на солнце, начинавшее садиться за плоские крыши домов на западной стороне базара, и поправив ещё раз свой пояс отправился в сторону таверны Арама Бакша.

Походкой горца он двигался по разноцветным улицам, на которых рваные туники хнычущих нищих задевали отделанные горностаем халаты надменных купцов и усыпанный жемчугом атлас богатых куртизанок. Впереди сутулились гигантские чёрные рабы, толкая чернобородых странников из шемитских городов, кругом вертелись оборванные бродяги из прилегающих пустынь, торговцы и авантюристы со всех стран Востока.

Коренное население было не менее разнородным. Сюда несколько веков тому назад пришли стигийские армии, собрав из восточных пустынь империю. Замбула был небольшим торговым поселком, окруженным оазисами и населенным потомками бродяг. Стигийцы превратили его в большой город и наполнили своими людьми, а также шемитскими и кушитскими рабами. Постоянные караваны, пересекающие пустыню с востока на запад и обратно, приносили богатство и ещё больше смешивали расу. Затем с востока пришли туранские завоеватели и отодвинули назад границы Стигии, и сейчас, в течении жизни целого поколения Замбула была самой западной туранской сторожевой заставой, управляемой туранским сатрапом.

Галдеж мириад языков ударил в уши киммерийца, когда беспокойные замбульские улицы окружили его, рассекаемые то там то здесь отрядом цокающих всадников, высокими, стройными туранскими воинами с тёмными ястребиными лицами, звенящими своими кривыми саблями. Толпа разбегалась из-под копыт их лошадей, так как они были хозяевами Замбулы. Но высокие угрюмые стигийцы, стоящие в тени, яростно сверкали глазами, вспоминая о былой славе. Смешанное население мало волновало, будет ли их судьбами управлять король, живущий в сумрачном Хеми или в блестящем Аграпуре. Замбулой правил Джунгир Хан, но люди шептали, что Нафертари, возлюбленная сатрапа, правит Джунгиром Ханом; но люди шли своей дорогой, щеголяя мириадами своих красок на улицах, торговали, спорили, играли в азартные игры, пьянствовали, любили, как это делало население Замбулы все века с того времени, как её башни и минареты поднялись из песков Харамуна.

Бронзовые фонари с высеченными на них злобно глядящими драконами зажглись на улицах до того, как Конан добрался до дома Арама Бакша. Таверна находилась в самом конце улицы, идущей на запад. От домов с востока её отделял широкий сад, окруженный стеной, в котором густо росли финиковые пальмы. К западу от таверны находилась ещё одна пальмовая роща и проходя через нее улица переходила в окруженную пустыней дорогу. Через дорогу от таверны, в тени пальмовых деревьев, стоял ряд покинутых хижин, в которых обитали только летучие мыши да шакалы. Когда Конан спустился вниз по дороге, он задумался, почему нищие, которых так много в Замбуле, не заняли эти пустые дома, чтобы ночевать в них. Свет за ним потух. Больше здесь не было фонарей, кроме того, что висел над воротами таверны: только звёзды, мягкая пыль дороги под ногами и шорох пальмовых листьев от легкого пустынного ветерка.