Лин Картер - Конан Классическая сага

А за окном все рычали раковины и гудели гонги, и жрецы ранили себя жертвенными ножами…

2. Варвар с гор

Чандер Шан, губернатор Пешкаури, отложил золотое перо и внимательно перечел то, что написал на пергаменте со своей официальной печатью. Ему удалось править Пешкаури так долго только потому, что он тщательно взвешивал каждое слово, сказанное или написанное. Опасность учит осторожности, и только предусмотрительный человек живет долго в этом диком краю, где жаркие равнины Вендии встречаются со скалами Химелианских гор. Часа пути верхом на запад или на север было достаточно, чтобы пересечь границу, а там — горы. В горах же один закон — нож.

Губернатор был в комнате один. Сидя за искусно сделанным столиком из красного дерева с инкрустацией, он видел через широкое, открытое для прохлады окно квадрат темно-синего неба, усеянного большими белыми звездами. Зубцы крепостной стены, доходящей до окна, еле видимой темной полосой вырисовывались на фоне темно-синего неба, а дальше бойницы и амбразуры как бы растворялись в нем. Крепость губернатора стояла вне стен города, охраняя ведущие к нему дороги. Ветерок, шевелящий на стенах гобелены, доносил с улиц Пешкаури слабые отзвуки жизни — обрывки песен или тихий звон цитры.

Губернатор медленно прочел то, что написал, бесшумно шевеля губами, заслоняя ладонью глаза от света латунного светильника. Читая, он слышал топот конских копыт за сторожевой башней и резкое стаккато голоса стражника, спрашивавшего пароль. Занятый письмом, он не придал всему этому значения. Письмо было адресовано вазаму Вендии на королевском дворе в

Айодии, и после традиционных восхвалений в его адрес шло следующее:

«Пусть Вашей милости будет известно, что я точно выполнил приказ Вашей милости. Тех семерых горцев запер в хорошо охраняемой тюрьме и непрестанно шлю чести в горы, и теперь жду, что их вождь лично прибудет для переговоров об их освобождении. Но он до сих пор не предпринял никаких шагов, за исключением распространения слухов, что, если их не выпустят, он сожжет Пешкаури, и — прошу прощения, Ваша милость, — покроет свое седло моей кожей. Он способен предпринять такую попытку, поэтому я утроил стражу на стенах. Этот человек не гулистанского происхождения. Я не могу предсказать, что он предпримет. Но поскольку всё же это приказ Дэви…

Губернатор сорвался с кресла и в мгновение ока оказался у сводчатых дверей. Он схватился за кривой меч, лежавший в изукрашенных ножнах на столе, воздел его в приветствии и застыл.

Особа, которая так неожиданно вошла, была женщиной. Ее муслиновые одеяния не могли скрыть дорогих украшений, равно как и гибкости стройного молодого тела. К волнистым волосам, опоясанным тройной косичкой и украшенным золотым полумесяцем, была приколота прозрачная вуалька, опадающая ниже груди. Чёрные глаза смотрели сквозь вуаль на ошеломленного губернатора, а белая ладонь решительным жестом приоткрыла лицо.

— Дэви!

Губернатор преклонил колено, но удивление и замешательство испортили эффект этого торжественного жеста. Движением руки она приказала ему встать. Он поспешно проводил её к креслу из слоновой кости, все время оставаясь в глубоком почтительном поклоне. Однако его первыми словами были слова упрека:

— Ваше величество! Это в высшей степени безрассудно! На границе неспокойно. Постоянные нападения с гор. Ваше величество, надеюсь, прибыли с достаточно большой свитой?

— Большой кортеж меня сопровождал до Пешкаури, — ответила она. — Там я оставила своих людей и поехала в крепость со своей придворной дамой по имени Гитара.

Чандер Шан охнул от страха.

— Дэви! Вы не осознаете опасности. В часе езды отсюда в горах полно варваров, которые грабят, убивают. Случалось, что на дороге между городом и крепостью похищали женщин и убивали мужчин. Пешкаури — это не южная провинция…

— Все же я здесь, цела и невредима, — нетерпеливо прервала его Дэви.

— Я показала мой перстень с печатью стражнику у башни и тому, кто стоит перед твоими дверьми. Они разрешили мне войти без доклада, не зная, кто я, но подозревая, что я — тайный курьер из Айодии. Не будем терять времени. Есть у тебя какие-либо известия от вождя варваров?

— Никаких, кроме угроз и проклятий, Дэви. Он осторожен и подозрителен. Он считает, что это ловушка, и, пожалуй, его трудно за это винить. Кшатрии не всегда сдерживали свои обещания, которые давали людям с гор.

— Он должен принять мои условия! — прервала его Жасмина, сжимая кулаки так, что побелели пальцы.

— Не понимаю, — губернатор покачал головой. — Когда мне удалось поймать этих семерых горцев, я сообщил, как положено, об их поимке вазаму. И тогда, прежде чем я успел их повесить, мне пришёл приказ не торопиться и договориться с их вождем. Так я и сделал, но он, как я уже говорил, не торопится. Эти люди принадлежат к племени афгулов, но их вождь прибыл с запада, и зовут его Конан. Я передал ему, что завтра на рассвете повешу их, если он не придёт.

— Прекрасно! — выкрикнула Дэви. — Ты хорошо поступил. Я отвечу тебе, почему я отдала такой приказ. Мой брат… — проговорила она сдавленным, прерывающимся голосом. Губернатор наклонил голову, по традиции почтив тем самым память умершего короля, — король Вендии пал жертвой колдовства. Я поклялась посвятить свою жизнь мести убийцам. Умирая, брат навел меня на след, которым нужно идти. Я прочла Книгу Скелоса и говорила с безымянными отшельниками в пещерах под Йхелаи. И я узнала, как и кто его уничтожил. Его врагами были Чёрные Прорицатели с горы Йимша.

— Асура! — побледнев, прошептал Чандер Шан.

Ее глаза пронзили его насквозь.

— Ты их боишься?

— Кто же их не боится, Ваше величество? — ответил он. — Это чёрные демоны, живущие в безлюдных горах за перевалом Зхабар. Но предания утверждают, что они редко вмешиваются в дела простых смертных.

— Не знаю, почему они убили моего брата, — сказала она. — Но я поклялась на алтаре Асуры, что уничтожу их! Мне сейчас нужна помощь горцев. Без них кшатрийская армия не пройдет на Йимшу.

— Да, — буркнул Чандер Шан. — Чистая правда. Нам пришлось бы сражаться за каждую пядь земли, а волосатые горцы сбрасывали бы на нас булыжники с каждого пригорка и рвали бы нам глотки в каждой долине. Когда-то туранцы прорвались через Химелианские горы, но сколько их вернулось в Хурусун? Лишь немногие из тех, кто ушел от кшатрийского меча, когда король, твой брат, разбил их конницу над рекой Йумда, вновь увидели Секундерам.

— Поэтому мне необходимо подчинить приграничные племена, — сказала Дэви. — Люди, знающие дорогу на Йимшу…

— Но они боятся Чёрных Прорицателей и обходят стороной проклятую гору, — прервал её губернатор.