Лин Картер - Конан Классическая сага

* * *

Зуландра Тху и впрямь обрадовался, увидев в обсидиановом зеркале раненого Прокаса. И когда изображение потускнело, он задумчиво потер горбатую переносицу. Потянувшись, он взял металлический молоточек и ударил в висевший за креслом гонг. Монотонный звук эхом отозвался в убранных пурпуром покоях дворца.

Полог раздвинулся почти мгновенно, и перед волшебником появился старый кхитаец. Хиау молча согнулся в поклоне, ожидая приказаний.

— Здесь ли ещё граф Аскаланте? — спросил колдун.

— Граф ждет твоих приказаний, хозяин, — проговорил в ответ желтолицый слуга.

Зуландра кивнул:

— Отлично! Сейчас я приму его. Отведешь его в Покои Сфинксов, а потом отправишься к королю и скажешь, что мне немедленно нужно сообщить ему кое-что очень важное. Возьми мой знак.

Вновь поклонившись, Хиау исчез. Полог тотчас опустился, скрыв за собой дверь, в которую кхитаец выскользнул.

* * *

Покои Сфинксов, которыми прежде почти никогда при дворе не пользовались, вполне оправдывали свое название. Пол и стены там покрывал розовый мрамор. Никакой обстановки не было, кроме одного высокого кресла, вытесанного из известняка. Кресло это, напоминавшее трон, стояло у дальней стены против входа, и подлокотниками ему служили каменные фигуры чудовищ с телом льва и человеческой головой. Они же были вытканы блестящей нитью на закрывавших стену позади трона гобеленах, откуда мужеголовые, бородатые монстры холодно и надменно взирали на все происходящее. Единственный свет в зале исходил от двух медных высоких канделябров, пламя которых отражалось в серебряных зеркалах, висевших рядом.

Аскаланте — вояка, искатель приключений — обликом отчасти напоминал дворцовых чудовищ. Стройный, высокий, одетый в невероятно изысканное платье сливового бархата, двигался он с поистине кошачьей грацией. Изящные манеры, короткая бородка, холодные и надменные глаза довершали сходство, только, кроме высокомерия, во взгляде у него были осторожность и недоверчивость.

Граф с нетерпением ждал всемогущего колдуна, неизвестного, впрочем, роду-племени. Он торчал при дворе, ожидая приема, уже несколько дней, хотя в приказе, отозвавшем его с восточной границы, ясно говорилось о срочной необходимости присутствия графа в столице. Теперь, кажется, что-то должно было перемениться в его судьбе.

Вдруг Аскаланте насторожился, и рука сама потянулась к рукояти кинжала. Гобелен за троном всколыхнулся, приоткрыл на мгновение узкую дверь, и в нее вошел, приветствуя графа молчаливым кивком, смуглый худощавый человек. Умный, холодный взгляд его показался графу всепроникающим, словно все мысли вдруг оказались написаны на лбу и прочесть их не составляло никакого труда. С трудом овладев собой, Аскаланте отвесил придворный поклон.

Колдун неторопливо обошел трон и сел. Платье на нем было расшито невиданными узорами и письменами. На поклон он ответил кивком. А когда заговорил, по лицу его скользнула тень улыбки:

— Выглядишь ты неплохо. Полагаю, служба не слишком утомила тебя.

Аскаланте в ответ поклонился ещё ниже.

— Ни твой опыт, ни твое искусство, граф, не ускользнули от внимания моих верных слуг, — продолжил маг. — Ты горишь стремлением получить в войске чин повыше и не остановишься ни перед чем, чтобы добиться своего. Должен сообщить тебе, что Его Величество и твой скромный слуга только приветствуем и подобные притязания, и… как бы это назвать… смекалку.

— Благодарю за доброе слово, мой господин, — осторожно ответил граф.

— Я перейду сразу к делу, — сказал колдун, — ибо в последние часы события стали развиваться слишком быстро, и нам, смертным, приходится прилагать известные усилия, дабы не оказаться у них в хвосте. Короче говоря, дело обстоит таким образом: Его Величество король Нумедидес приняли решение лишить своей милости благородного Амалиуса Прокаса и отстранить его от командования Пограничными легионами.

Новость эта настолько поразила Аскаланте, что он забыл даже про надменность. Он, как никто, знал, что в аквилонском воинстве после ухода киммерийца лучше Прокаса не было полководца. Если кто-то и в состоянии держать в страхе северные баронства и усмирять то и дело готовые вспыхнуть мятежи на южных границах, так это именно Прокас. Удалять его из армии, когда в Пуантене вот-вот разгорится волнение, просто безумие.

— Мне понятны твои верноподданные чувства, — тонко улыбаясь, заметил, глядя на графа, Зуландра. — Беда в том, что Амалиус Прокас совершил неудачный набег на Аргос, едва не втянув нас в большую войну с Милоном.

— Прошу прощения, господин, но я не верю своим ушам, — произнес Аскаланте. — Совершить набег на земли дружественного монарха без соизволения Его Величества — ведь это равносильно измене!

— Вот именно, — улыбнулся колдун. — Конечно, он лишь исполнял приказ Его Величества, да вот беда — все до единой копии этого приказа странным образом исчезли. Теперь понятно тебе, к чему я клоню?

Во взгляде Аскаланте сверкнуло злорадство.

— Кажется, да, — почти выдохнул благородный граф. Вкус злодейства порой был ему милее, чем знатоку вкус редкого вина.

— Командующий всех легионов мог, возможно, избегнуть упреков и обвинений, — в голосе колдуна зазвучали издевательские нотки, — но только в том случае, если бы ему удалось полностью загасить тлеющие под пеплом искры мятежа: к сожалению, разгром на Алимане оказался неполным. Проходимец, именуемый Конаном из Киммерии…

— Тот самый гигант, который год назад командовал у нас Львами и победил пиктов? — изумленно воскликнул Аскаланте.

— Он самый, — подтвердил Зуландра. — Но я пригласил тебя не поболтать. Вернемся к делу. Короче говоря, если бы Прокас добил остатки мятежников и вернулся в Аквилонию прежде, чем об этом стало известно королю Милону, все было бы прекрасно. Но Прокас провалил все предприятие, вызвал гнев аргосийцев и бежал, не успев выпустить ни одной стрелы. Ко всему прочему на обратном пути он до того плохо подготовился к переправе, что вражеские лучники уничтожили лучших воинов легиона. Сам он тоже получил ранение, и настолько серьезное, что, кажется, не скоро сможет встать в строй. На наше счастье, главарь мятежников, Конан, тоже погиб. Потому, возвращаясь к тебе…

— Ко мне? — почти безмолвно прошептал Аскаланте, и лицо его при этом приняло выражение бесконечного внимания и почтительности.

— Вот именно, к тебе. — На смуглом лице колдуна явилось подобие улыбки. — Мы смотрели за тем, как ты служишь и в Офирской, и в Немедийской провинциях, и считаем, что ты вполне в состоянии принять из ослабевших рук благородного Прокаса Пограничный легион и верховное командование… если же они ещё ослабели не до конца, так ослабеют, когда он получит вот это. — Колдун вынул из широкого рукава небольшой свиток, перевязанный трехцветной тесьмой и запечатанный королевской печатью, которая алела на светлом пергаменте подобно пятну свежепролитой крови.