Лин Картер - Конан Классическая сага

- Да, я помню эту конуру, - буркнул Конан. - Мне нужно спешить, чтобы меня не опередил кто-нибудь из портовых головорезов, прикончив его за этот камень.

Он накинул на плечи плащ и надел поданный услужливым купцом шлем.

- Прикажи оседлать моего коня и держать его во дворе в полной готовности, - велел он. - Может быть, уходить мне придется очень быстро. Я никогда не забуду, Публио, что ты сейчас для меня сделал!

И парой минут позже, купец, стоя в проеме мощных наружных дверей, провожал взглядом исчезающий в темноте силуэт короля.

- Иди, корсар... - тихо пробормотал он. - Хм... Значит, печать греха лежит на том камне, коли его ищет человек, потерявший королевство. Жаль, я не сказал своим ублюдкам, чтобы они занялись этой безделушкой. Ну, да ладно - в этом случае все могло бы пойти не по плану. Пускай Аргос забудет Амру и утонут в пыли забытья наши с ним дела. Аллея за гостиницей Гермия... - вот где Конан перестанет быть для меня опасным.

Гостиница Гермия, грязная, сыскавшая себе дурную славу ночлежка, стояла почти на самом берегу, фасадом к морю. Это был мрачный домик из камня и больших тяжелых кирпичей.

Имея неприятное предчувствие, что за ним кто-то следит, Конан быстро шел по огибающей это здание темной аллее. Он внимательно оглядел густые заросли кустарника, но ничего не увидел, хотя отчетливо расслышал шуршание листвы. Но в этом не было ничего необычного - грабители и бандиты каждую ночь выходили на портовые улочки в поисках жертв, и казалось маловероятным, чтобы кто-нибудь из них решился напасть на человека в панцире и кольчуге.

Вдруг откуда-то впереди послышался скрип открываемых дверей, и Конан инстинктивно отступил в тень. Из тёмного дверного проема вынырнула какая-то фигура и двинулась по аллее ему навстречу - совершенно не скрываясь и, кроме того, беззвучно, как дикий зверь. Звезды давали достаточно света, чтобы разглядеть профиль незнакомца, когда он проходил мимо притаившегося в темноте киммерийца. Этот человек был из Стигии. Бритая голова, орлиные черты лица и просторный плащ не оставляли в этом никаких сомнений. Он спокойно направился в сторону пирса; и в тот момент, когда порыв ночного ветра резко откинул полу его накидки, Конану показалось, что у стигийца под одеждой укрыта свеча, но блеск этот тут же вновь исчез.

Но Конан не заинтересовался этой мрачной фигурой и пошел дальше, ко все ещё открытой двери. Сперва он хотел было зайти к самому Гермию и спросить, в какой из комнат ночует Белосо, но потом решил, что будет лучше, если он не станет привлекать к себе лишних подозрений. Еще несколько шагов - и он стоял перед входными дверями. И тут, положив ладонь на ручку двери, он вздрогнул - пальцы его, в свое время многому научившиеся у разбойников из Заморы, подсказали ему, что дверной засов был выломан, причем с такой силой, что согнулись его тяжелые металлические пластины и вырвался кусок косяка. И что самое удивительное - как это можно было сделать, не разбудив всей округи, ибо не было никаких сомнений, что случилось это совсем недавно, этой же ночью. Ведь, увидев это, Гермий обязательно приказал бы своим людям немедленно исправить дверь.

Размышляя, как побыстрее отыскать комнату зингарийца, Конан зажал в ладони стилет и вошел в коридор. Но не пройдя в темноте и несколько шагов, он остановился, как вкопанный: мрак был пропитан смертью. Так чуяли смерть дикие звери, - не угрозу, а лишь только что лишенное жизни тело. И тут нога его наткнулась во тьме чего-то тяжёлого и податливого. Охваченный внезапным волнением, он коснулся стены рукой и пошел вдоль нее, пытаясь отыскать обычно стоявшую в каждой комнате этой ночлежки настольную лампу с огнивом. И через несколько секунд король Аквилонии понял, где находится. В нише грубой каменной стены стояли пустой стол и лавка - убогая обстановка этой квадратной комнаты. Двери были распахнуты, а на утоптанном полу лежал Белосо. Он лежал навзничь, с разбитой головой, глядя широко открытыми невидящими глазами в низкий почерневший потолок. Растянутые агонией губы обнажали страшный оскал. Тут же лежал меч в ножнах, что свидетельствовало о внезапности нападения. Разорванная кольчуга открывала загорелую мускулистую грудь, перечеркнутую четким чёрным отпечатком ладони.

Молча глядя на эту картину, Конан почувствовал, как на затылке его зашевелились волосы.

- А, черт! - пробормотал он. - Чёрная ладонь Сета!

Ему уже приходилось встречать этот знак, смертельную мету зловещих жрецов бога Сета, ужасного божества мрачной Стигии... И тут он вспомнил необычное красное сияние, блеснувшее из-под плаща таинственного стигийца, только что вышедшего из гостиницы.

- Сердце, черт возьми! - скрипнул он зубами. - Оно было у него! Он открыл входные двери с помощью своих чар, убил Белосо и украл Сердце! Значит, это действительно жрец Сета.

Быстрый осмотр комнаты и карманов зингарийца подтвердил его догадки. Камня не было. У него сразу же возникло подозрение, что все это - не случайность, и чёрная стигийская галера вошла в порт Мессантии с определенной целью. Но как жрец мог узнать, что Сердце появилось здесь? Ответ на этот вопрос вряд ли был бы более неправдоподобен, чем чары некромантии, что позволили убить здорового одетого в кольчугу человека одним прикосновением открытой пустой ладони.

Неожиданно из-за дверей донеслись чьи-то осторожные шаги, и Конан по-кошачьи быстро обернулся на звук. В одно мгновение он загасил лампу и выхватил меч. Слух подсказал ему, что сюда приближается группа людей. А когда его глаза привыкли к темноте, он различил размытые мраком фигуры за проемом входных дверей. Он не имел понятия, кто это, но, как всегда, взял инициативу в свои руки - вместо того, чтобы ожидать нападения, он молниеносно выскочил наружу.

Этот неожиданный маневр на мгновение ошеломил притаившихся. Но они быстро опомнились и бросились на него, и при свете звезд он различил силуэты в масках... а потом его меч утонул в чьем-то теле, а сам он быстро побежал по улице, пытаясь скрыться от бегущих за ним по пятам незнакомцев.

На бегу он неожиданно услыхал скрип весел в уключинах и мгновенно забыл о погоне. От берега к середине затоки отплывала лодка! Он со всех ног бросился к пирсу, но успел услышать лишь скрип снастей и заметить тёмный силуэт отходящего корабля.

Клубящийся над водой туман скрыл звёзды, и Конан тщетно пытался разглядеть что-либо на чёрной поверхности воды, стоя на сыром песке берега. На том что-то двигалось - длинное, низкое, набирающее скорость и исчезающее во тьме. Уши его уловили ритмичный плеск весел, и он заскрипел зубами в бессильной ярости: это стигийская галера отплывала в открытое море, увозя с собой камень, значащий для него то же самое, что и трон Аквилонии.