Владимир Михайлов - Все начинается с молчания

Но он все не отходил от полки; наверное, в той жизни стоял так, придумывая, как разместить то, что предстояло принести — то, чего недосчитался сегодня. Сейчас мысли были другими. Он пытался поточнее вспомнить все, что обещал ему завтрашний день. Не вспоминая, можно было и ошибиться. Конечно, полной достоверности не было и в таких воспоминаниях по свежим следам: мы помним события не совсем так, а порой — совсем не так, как они происходили на самом деле, так что порой приходилось удивляться ходу событий, совершенно, казалось бы, неправильному по сравнению с их отпечатком в памяти. Но это все-таки касалось в основном деталей, а суть событий помнилась правильно.

Зернов стоял, вслушиваясь почти бессознательно в шаги Наташи за стеной. Черт знает, что происходило с ним сейчас: стоило услышать ее шаги — и сердце уже срывалось с места, стремилось бежать, лететь — не говоря уже о том, что творилось, когда она была рядом, хотя бы в той же комнате. Но, к сожалению, именно в эти дни они редко бывали вместе; даже когда оба находились дома, старались держаться в разных комнатах. То есть, конечно, не сейчас старались, а в Первой жизни, когда на эти дни приходилась у них одна из все более частых тогда размолвок; но и теперь, когда Зернов рад был бы не расставаться с женой, Время держало их в отдалении друг от друга, и Зернов так от этого страдал, что даже не поверил бы раньше, если бы ему сказали, что он вообще на такое способен.

Но вот вчера перед сном Зернов совершенно точно определил, что сегодня у него возникает, наконец, возможность поговорить с Наташей детально, продолжительно, провести большой разговор, как определил он про себя. Зернову почему-то казалось, что от этого разговора зависит многое, очень многое, и он постарался как следует обдумать все и настроиться на совершенную искренность; это было, пожалуй, самым трудным, жизнь к искренности не очень-то приучала. Мгновение приближалось. Ну вот, подумал он, вот сейчас... А грудь уже поднималась, набирая воздух.

— Ната! — позвал он негромко, сразу же и наотрез отказавшись от искушения вспомнить, чем же закончился их бурный разговор тогда, и предпочтя сразу же начать с того, что следовало сказать сейчас.— Ната! — Он знал, что в том покое, который сейчас стоял в квартире, она услышит и отзовется.

Послышались ближе ее шаги — быстрые, резкие, злые. Так она в последний момент вышла из комнаты тогда — почти выбежала, и его заключительные слова прозвучали ей вдогонку. Но сейчас это ведь ничего не значило...

Наталья вошла — принужденно-сдержанная, как и во все последние дни, когда они существовали параллельно друг другу, не пересекаясь.

— Я слушаю тебя, Митя,— сказала она, войдя и остановившись шагах в трех от него; сказала нейтрально, без злости, но и без ласки, которая безошибочно почувствовалась бы.

Он взглянул на нее.

— Неужели ничего нельзя исправить?

— Ты о чем?

— Обо всем... О нас прежде всего. Все уходит. Наше с тобой время уходит зря. Говорят: приближается молодость, и это прекрасно. А черта ли мне в ней? Зачем мне молодость без тебя?

— Да,— сказала Наталья.— Что же ты хочешь исправить?

— Все. Все то, чего ты во мне не признаешь, не приемлешь. Жизнь. Работу. И... одним словом, все.

Наталья не сделала вида, что не понимает, о чем это он. Но и не отрезала гневно, что на эту тему, мол, не желает разговаривать. А ведь могло и так случиться.

— Кто же в состоянии помочь тебе? — спросила она, не удивившись, но и не обрадовавшись, кажется.

— Я не хочу этой Второй жизни, понимаешь? Ни для себя, ни для кого... Потому не хочу, что она не дает мне стать лучше, чем я был, заставляет повторять то, чего я не хочу уже и не должен повторять. А я хочу не таким быть, каким был, а другим!

— Разве можно что-нибудь изменить?

— Не стану объяснять в деталях, скажу только главное, как мне оно представляется. Я не могу поверить, что целью тех людей, которые совершили такой фундаментальный поворот в мироздании — а теперь я уже совершенно уверен, что то были люди, а не природа,— что целью их было опять провести планету и жизнь на ней через все ранее пройденные этапы — назад. Я думаю, что они оставили, предусмотрели возможность в какой-то точке времени снова повернуть. Иначе получается, что они шли на постепенное уничтожение человечества, а потом и всей жизни — до полной пустоты, до первобытной Земли.

— А если,— сказала она тихо,— это не было намеренным действием? Представь: вышел из-под контроля некий эксперимент...

— Так или иначе, произошло насилие над людьми и природой, а насилие всегда нужно чем-то питать, предоставленное себе самому, оно не может существовать именно потому, что оно противно природе. Зло не может находиться в состоянии устойчивого равновесия, оно всегда колеблется. А раз так, то достаточно оказать сопротивление — и процесс возвратного движения, наша Вторая жизнь прервется.

— Митя,— на этот раз он услышал свое имя не так, как недавно: не чувствовалось прежнего холода.— Ну ладно, ты пытаешься понять, как повернуть от Второй жизни; но куда? К Первой? А стоит ли того Первая жизнь, чтобы к ней возвращаться? Ты говоришь о свободе поступков, о движении вперед и так далее. Но снова повторить свою Первую жизнь, начиная вот хотя бы с сегодняшнего дня, я не хочу. А ты? И если сейчас начнется та наша жизнь — много ли тебе останется в ней существовать?

Жестоко это было, конечно, и Наталья сама немного испугалась, но слова были уже сказаны. Зернов, однако не так воспринял их, как она боялась.

— Неужели ты думаешь, что я этого не помню, не понимаю? Но, знаешь, пусть мало я проживу, но уже по-новому... и ты будешь вспоминать обо мне не так, как в тот раз, и не так, как сейчас. А ведь мне это и нужно. Хоть коротко прожить, но так, как — я теперь понимаю — надо жить.

— Да ведь Первая жизнь — она тоже уже однажды прожита!

— Наташа! Да почему, собственно, оказавшись в нормальном течении Времени, мы должны будем повторять свою Первую жизнь? Кем сказано? Кто решил? Я понял!— вдруг перебил он сам себя.— Понял! «Возвращайтесь оглядываясь!» — вот в чем секрет! Ты поняла? Вот откуда лозунг! И вот зачем существует ваше Сообщество. Ведь та жизнь, поступательная, снова даст людям возможность выбирать, решать, пробовать, идти другими путями! И именно для того, чтобы не повторять тех ошибок, глупостей или преступлений, которые были в той нашей Первой жизни, именно для этого и надо возвращаться — оглядываясь на ту Первую жизнь,— чтобы вовремя предостеречь самих себя от повторения того, чего повторять не нужно. Конечно же, именно это имели в виду те, кто положил начало Сообществу. Они знали, что со временем неизбежно произойдет новый поворот. А потом люди просто привыкли ко Второй жизни, к ее жестким рамкам, забыли, что можно жить иначе. И мы будем возвращаться в том же направлении, в котором некогда стремилась Первая жизнь,— но будем оглядываться на ее тупики!