Брайан Смит - Нетороплив наш тлен

— Не думай, что я забыл про тебя, парень. Я тут придумал нечто особенное. Видел, что я только что сделал с девкой? Так вот, ты ей еще позавидуешь. Обмозгуй пока это. До скорого.

Он крепко ударил Ноя молотком по подбородку и хихикнул в ответ на болезненный вскрик. По лестнице старик поднимался, как всегда, неторопливо. Перешагнув порог, он оставил дверь открытой.

Какое-то время Ной слушал, как их тюремщик ходит по кухне, беззаботно насвистывая. Стоило Ною понять, что старик, скорее всего, готовится к особенно изощренной пытке, его дыхание тут же участилось.

Ной дернул за цепь, но она не поддалась. По подвалу разнесся громкий лязг. Ной не сомневался, что старик слышит его, но все равно дернул еще раз, со всей силы. Терять ему было нечего. Старик в любом случае будет его пытать, а возможно, даже изувечит. Если Ною каким-то чудом удастся сорвать трубу с потолка, он сможет дать какой-никакой отпор.

Но как бы сильно он ни дергал, труба оставалась на месте. Старика, судя по всему, не особо беспокоил доносившийся из подвала лязг. Иногда вниз долетало мерзкое хихиканье. Отчаянье Ноя достигло предела, когда он услышал, что старик внезапно перестал свистеть и наверху повисла мертвая тишина.

Природу последовавших затем звуков Ной понял не сразу. Старик пытался двигаться бесшумно. Длинная пауза в его передвижениях заставила Ноя нахмуриться. Возможно, это был еще один изощренный способ поглумиться над пленниками, ведь они могли лишь по звуку угадывать его движения.

Затишье прервал испуганный вскрик старика и звон битого стекла. Кто-то обладавший недюжинной силой выбил боковую дверь одним ударом, затем все потонуло в шуме внезапной жестокой потасовки: рычание, грохот, крики боли. Последние, судя по всему, принадлежали старику. Через несколько секунд все было кончено. Ной не успел понять, что произошло, как сквозь ворох полусформировавшихся мыслей он услышал знакомый голос:

—  Ной! Ты где?

От удивления у Ноя отвисла челюсть, и в голове пронеслась мысль: «Обри. Срань господня».

Услышав голос сестры, Ной на мгновение лишился дара речи. Оцепенение спало, когда женщина рядом с ним издала полный отчаяния визг. Обри снова позвала его, и Ной попытался ответить, но вместо слов из горла вырвался сдавленный, еле слышный хрип. Он откашлялся и попробовал снова:

— Обри! Я здесь!

Она влетела в дверной проем и замерла на верхней площадке. Ноя захлестнули эмоции. Он не думал, что когда-нибудь в жизни снова увидит сестру, но вот она, все в том же потрепанном черном платье. Расставание вышло ужасным, но какое это теперь имело значение? Никогда еще он не был так счастлив ее видеть.

Какое-то время Обри неподвижно стояла, вглядываясь в полумрак. Спустившись, она резко остановилась напротив Ноя, и ее глаза округлились от потрясения. Обри беззвучно шевелила губами, пытаясь что-то сказать. Выражение ужаса на ее лице привело Ноя к осознанию, что он ошибся, посчитав, будто сестра ожесточилась сердцем.

Обри выдохнула:

— Я приведу Ника.

Развернувшись, она бросилась вверх по лестнице.

Осторожно высвободив Ноя и женщину из цепей, спасители помогли им подняться по лестнице. Женщина едва могла двигаться. Переступив порог подвала, они осторожно направились в гостиную. Повсюду были разбросаны осколки стекла — последствия выбитого дверного окна.

Одежда Ноя лежала на кухонном столе. Последнее звено в череде нечаянных подсказок: ружья на том месте, где старик наставил на него дробовик, и рюкзака, примостившегося на улице у боковой двери. Похоже, мучитель не торопился избавляться от улик: едва ли кто-нибудь еще мог забрести в эти места. Если бы не самоуверенность старика, Ной наверняка стал бы очередной жертвой, замученной насмерть в подвале.

Отстранившись от Обри, Ной быстро оделся, не сводя свирепого взгляда со старика. Бывший тюремщик сидел за столом, крепко привязанный к стулу. Он был не в лучшем состоянии: лицо превратилось в распухшее багровое месиво, из бесчисленных порезов сочилась кровь. Впрочем, стоило ему встретиться с Ноем взглядом, как на разбитых губах расцвела зловещая усмешка.

— Расскажешь им, как я оприходовал тебя, парень?

— Ни черта ты не сделал.

Старик рассмеялся:

— Ох, не верьте этой маленькой сучке. Пытается сохранить остатки гордости. Я объездил...

Ной заметил лежавший на полу среди осколков стекла у выбитой двери молоток. Без сомнений, именно им старик избивал женщину. Подчеркнуто не обращая внимания на старика, продолжавшего нести чушь, Ной поднял молоток. Старик тут же умолк, увидев, чем занят его бывший пленник, и не смог скрыть страха.

«Отлично», — подумал Ной и посмотрел на Ника.

— Развяжи его.

Ник нахмурился. Женщина из подвала лежала у него на руках, дрожа и тихо поскуливая.

— Хочешь убить его? Валяй. Развязывать для этого не нужно.

Ной покачал головой:

— Не хочу, чтобы он был связан. Это важно. Пожалуйста.

Старик рассмеялся:

— Именно так он говорил всякий раз, когда я ему присовывал. Так сразу и не скажешь, чего он просит: остановиться или продолжить.

Ник помог женщине сесть в кресло и снял с пояса нож. Лицо старика вновь скривилось от испуга, когда Ник принялся перерезать бечевку. Похоже, выбор между весельем и страхом наконец был сделан.

Пошатываясь, старик поднялся со стула. Ной в одно мгновение оказался рядом, занеся над головой молоток. Ножки стула царапнули пол, когда старик попытался отступить. Его рука дрожала, когда он поднял ее в слабой попытке отразить удар. Головка молотка врезалась в висок старика, отбросив его на стол.

Ной стащил его со стола за воротник рубашки. Ноги старика спутались, и он рухнул на четвереньки. Следующий удар пришелся в затылок. Старик упал лицом вниз, Ной перевернул его и с удовольствием увидел, как тот всхлипывает и молит о пощаде.

Вот только пощада не входила в планы Ноя. Он сдерживался, хотел, чтобы старик прочувствовал боль, а не умер в первые же секунды, потому и дальше бил вполсилы. Вскрики звучали музыкой, как и хруст костей, легким контрапунктом влившийся в мелодию, когда молоток встретился с челюстью старика. Поначалу он еще пытался сопротивляться, но в конце концов силы его покинули.

Гнев Ноя пылал все ярче и удары становились все более жестокими. Его лицо перекосило от ярости, молоток взмывал в воздух и опускался все чаще. Старик выл от боли. Он попытался схватить Ноя за рукав и пробормотал что-то неразборчивое, моля о пощаде, но Ной перехватил его руку, прижал к полу и начал дробить костяшки пальцев. Громкий хруст костей заставил Ника и Обри в ужасе замереть. Не обращая на них внимания, Ной продолжал колотить старика по лицу.