Нил Стивенсон - Алмазный век, или Букварь для благородных девиц

Тяжелее других дался ключ, который попал к одной старой королеве. Та разгадывала все хитрости Нелл, отбивала все ее атаки. Наконец, в отчаянии, Нелл бросилась перед королевой на колени и рассказала горестную историю про Гарва и Темный замок. Старушка угостила Нелл куриным бульоном и с улыбкой протянула ей ключ.

Вскоре после этого Уточка встретила на дороге молодого красавца-селезня и улетела вить гнездышко. Принцесса Нелл и Мальвина несколько лет скитались вдвоем, и часто ночами, сидя у костра при полной луне, Мальвина делилась с Нелл тайными науками, почерпнутыми из волшебных книг и древними знаниями, которые хранила в голове.

Недавно они проехали тысячу миль на верблюдах по пустыне, населенной джиннами, демонами и калифами, и, наконец, оказались перед дворцом местного султана, который сам был великий джинн и правил этой пустыней. Принцесса Нелл составила хитрый план, как проникнуть в сокровищницу. Для этого им с Мальвиной пришлось прожить в городе два года и много раз отправляться в пустыню на поиски волшебных ламп, колец, потайных пещер и тому подобного.

Наконец принцесса Нелл и Мальвина проникли в дворцовую сокровищницу и увидели последний ключ. Однако здесь их заметил сам джинн, и напал на них в облике огнедышащей змеи. Мальвина превратилась в орлицу с железными крыльями и когтями, к большому удивлению Нелл, не подозревавшей за своей спутницей подобных талантов.

Битва между Мальвиной и джинном длилась день и ночь. Противники меняли обличья и насылали друг на друга самые сокрушительные заклятья. Под конец от замка не осталось камня на камне, пустыня выгорела на много миль вокруг, а Мальвина и джинн лежали мертвыми на полу разрушенной сокровищницы.

Нелл подняла с полу одиннадцатый ключ, прицепила себе на шею, сожгла Мальвинины останки, а прах рассеяла на пути через пустыню и горы в зеленую страну, где теперь у нее похитят все одиннадцать ключей.

АГЛАЯ – СИЯНИЕ

ЕВФРОСИНА – РАДОСТЬ

ТАЛИЯ – ЦВЕТЕНИЕ

Имена трех граций и сами леди в представлении различных художников, нарисованные, написанные маслом, изваянные в мраморе и вылепленные из глины, украшали Академию мисс Матесон как изнутри, так и снаружи – куда ни посмотри, та или иная порхает над цветущей лужайкой, венчает лавровыми венками достойных, возносит факел к небесам или изливает лучезарное сияние на внимательных юниц.

Нелл больше всего любила уроки Талии – им отводилось по часу с утра и в конце занятий. Когда мисс Матесон дергала за старую веревку и по школе разливался короткий мелодичный звонок, Нелл и другие девочки из класса вставали, приседали перед учительницей, строились в цепочку, выходили по коридору во двор – и гурьбой неслись в зал, где снимали тяжелую, в кусачих оборках школьную форму и надевали более легкую, просторную, в кусачих оборках школьную форму, дававшую больше свободы движениям.

Цветение вела мисс Рамануджан или кто-то из ее помощниц. По утрам девочки занимались чем-нибудь атлетическим, вроде хоккея с мячом, в конце уроков – чем-нибудь изящным, например, бальными танцами, или (хи-хи!) учились ходить, стоять и сидеть, как настоящие леди.

Часы Сияния принадлежали мисс Матесон, хотя она обычно перепоручала их кому-нибудь из помощниц, а сама въезжала то в одну, то в другую классную комнату в старом плетеном кресле на деревянных колесах. На этих занятиях девочки разбивались по пять-шесть, отвечали на вопросы и решали задачки, например, считали, сколько видов растений и животных можно отыскать на квадратном футе леса за школой. Ставили пьесы на греческом. На рактивной модели изучали домашнее хозяйство оджибуэев до и после появления лошадей. Конструировали несложные наномеханизмы, пытались синтезировать их в МС и запустить в ход. Ткали парчу и делали фарфор, как древние китаянки. А еще был целый океан истории: сперва библейской, греческой и римской, потом – самых разных народов по всему миру. И все это служило фоном для Истории Англоязычных Народов.

Последний предмет, как ни странно, в уроки Сияния не входил, а составлял специальный курс – "Радость", который преподавала мисс Страйкен.

Мисс Страйкен не только вела у них по два часа каждый день, но еще и собирала всех девочек утром, в полдень и вечером. Главной ее функцией в этот период было призвать учениц к порядку, сделать прилюдное внушение овечкам, явственно заблудшим с прошлого построения, выложить попутно любые соображения, пришедшие ей в голову за последнее время, и наконец с благоговейным придыханием просить отца Кокса, местного викария, чтобы тот начал молитву. Кроме того, мисс Страйкен получала девочек в полное свое распоряжение на два часа в воскресенье и могла по собственному разумению назначить неуспевающим дополнительные занятия в субботу, от урока до восьми.

Впервые очутившись на уроке мисс Страйкен, Нелл обнаружила, что ее парту по ошибке поставили точно за партой другой девочки, и ничего, кроме банта соседки спереди, увидеть отсюда невозможно. Нелл встала, попыталась подвинуть парту, и поняла, что та привинчена к полу. Собственно, все парты в кабинете мисс Страйкен были расставлены идеально ровными рядами и смотрели в одну сторону, а именно, на мисс Страйкен или ее помощниц, мисс Боулвер и миссис Дишер.

Мисс Боулвер преподавала Историю Англоязычных Народов, начиная с римлян в Лондиниуме, и дальше через норманское завоевание, Великую Хартию, Войну Роз, Возрождение и Гражданскую войну; но по-настоящему она развернулась только в георгианский период, когда с пеной у рта обрушилась на монарха-сифилитика, чьи пороки вынудили честных американских колонистов с возмущением отколоться от Англии. Изучали по большей части холодящие кровь отрывки из Диккенса, которого, как много раз повторяла мисс Боулвер, называют викторианским писателем, поскольку творил он в царствование Виктории I, однако на самом деле книги его – о довикторианских временах, а нравы первых викторианцев – тех, что построили старую Британскую Империю были во многом реакцией на мерзости отцов и дедов, так убедительно запечатленные Диккенсом, любимым писателем викторианцев.

Девочек даже заставили, не выходя из-за парт, сыграть в несколько рактивок и посмотреть, как тогда жилось – довольно кисло, даже если выбрать опцию, отключающую болезни. Тут вступила миссис Дишер и сказала, что если это их пугает, пусть полюбуются, как жили бедные в конце двадцатого века. И действительно, когда рактивка показала им жизнь ребенка в Вашингтоне, округ Колумбия, на исходе девяностых годов, большинство учениц согласилось, что работный дом довикторианской Англии в сравнении – сущий рай.