Энди Вейр - Проект Радуйся, Мария [ЛП]

Азот совершенно безвреден и почти инертен в своем газообразном состоянии. Обычно он довольствуется тем, что является N2, который почти не хочет ни на что реагировать. Человеческие тела игнорируют это вещество, несмотря на то, что каждый вдох на 78 процентов состоит из азота. Что касается Эрида, то их атмосфера в основном состоит из аммиака—соединения азота. Как может событие панспермии когда—либо засеять Землю и Эрид-две планеты, пронизанные азотом,—если крошечное количество азота убивает эту жизнь?

Что ж, ответ на этот вопрос прост: какой бы ни была форма жизни, вызвавшая панспермию, у нее не было проблем с азотом. Таумеба, которая эволюционировала позже, делает это.

Панцирь Рокки тонет. “Ситуация плохая. Воздух трех миров на восемь процентов состоит из азота.”

Я сажусь на лабораторный стул и скрещиваю руки на груди. “Воздух Венеры на 3,5 процента состоит из азота. Та же проблема.”

Он опускается еще ниже, и его голос падает на октаву. - Безнадежно. Не может изменить воздух Трех миров. Не может изменить воздух Венеры. Таумеба не может измениться. Безнадежный.”

- Ну, - говорю я. - Мы не можем изменить Три Мира или воздух Венеры. Но, может быть, мы сможем изменить Таумебу.”

- Как, вопрос?”

Я хватаю планшет с верстака и просматриваю свои заметки о физиологии эридианцев. - У эридианцев есть болезни? Болезни внутри ваших тел?”

“Некоторые. Очень, очень плохо.”

“Как ваше тело убивает болезни?”

“Тело Эридиана закрыто", - объясняет он. “Открытие происходит только тогда, когда вы едите или откладываете яйцо. После вскрытия уплотнений область внутри стала очень горячей внутри с горячей кровью в течение длительного времени. Убейте любую болезнь. Болезнь может попасть в организм только через рану. Тогда очень плохо. Тело закрыло зараженную область. Тепло с горячей кровью, чтобы убить болезнь. Если болезнь пройдет быстро, эридиан умрет.”

Иммунной системы вообще нет. Просто тепло. Ну, а почему бы и нет? Горячая кровеносная система эридианца кипятит воду, чтобы заставить мышцы двигаться. Почему бы не использовать его для приготовления и стерилизации поступающей пищи? А с тяжелыми оксидами—в основном камнями—в качестве кожи они не получают много порезов или ссадин. Даже их легкие не обмениваются материалом с внешним миром. Если какие-либо патогенные микроорганизмы все же попадают внутрь, организм запечатывает область и кипятит ее. Эридианское тело-это почти неприступная крепость.

Но человеческое тело больше похоже на полицейское государство без границ.

“Люди очень разные,” говорю я. - Мы все время болеем. У нас очень мощная иммунная система. Кроме того, мы находим лекарства от болезней в природе. Это слово - "антибиотики". ”

“Не понимаю,” говорит он. “Лекарства от болезней в природе, вопрос? Как, вопрос?”

“Другая жизнь на Земле развила защиту от тех же болезней. Они выделяют химические вещества, которые убивают болезнь, не причиняя вреда другим клеткам. Люди едят эти химические вещества, и они убивают болезни, но не наши человеческие клетки.”

- Поразительно. У Эрида нет этого.”

- Но это не идеальная система, - говорю я. “Сначала антибиотики работают очень хорошо, но с годами они становятся все менее и менее эффективными. В конце концов они вообще почти не работают.”

- Почему, вопрос?”

- Болезни меняются. Антибиотики убивают почти все болезни в организме, но некоторые выживают. Используя антибиотики, люди случайно учат болезни, как выжить после этих антибиотиков.”

“Ах!” - говорит Рокки. Он слегка приподнимает свой панцирь. “Болезнь развивает защиту от химических веществ, которые

ее убивают”. Я указываю на танк. “Теперь подумайте о таумебе как о болезни. Подумайте об азоте как об антибиотике.”

Он делает паузу, затем поднимает свой панцирь на прежнее место. “Пойми! Сделайте окружающую среду едва ли смертельной. Выведите таумебу, которая выживет. Сделайте более смертоносным. Разводите выживших. Повторяй, повторяй, повторяй!”

“Да, - говорю я. “Нам не нужно понимать, почему или как азот убивает Таумебу. Нам просто нужно вывести устойчивую к азоту таумебу.”

“Да!” - говорит он.

“Хорошо!” Я хлопаю по крышке бака. - Сделай мне десять таких, но поменьше. Также предоставьте мне возможность получить образцы таумебы, не прерывая эксперимент. Сделайте очень точную систему впрыска газа—мне нужен точный контроль над количеством азота в баке.”

“Да! Я делаю! Я делаю сейчас!”

Он несется вниз, в общежитие.

—

Я проверяю результаты спектрографа и качаю головой. - Ничего хорошего. Полный провал.”

“Грустно,” говорит Рокки.

Я положила подбородок на руки. “Может быть, я смогу отфильтровать токсины.”

- Может быть, ты сможешь сосредоточиться на Таумебе.” Есть особая трель, которую Рокки издает, когда он язвит. Эта трель особенно присутствует сейчас.

- С ними все в порядке.” Я бросаю взгляд на резервуары для обработки Таумебы, расположенные вдоль одной стороны лаборатории. - Ничего не остается, как ждать. У нас были хорошие результаты. Они уже содержат до 0,01 процента азота и выживают. Следующее поколение может подняться до 0,015.”

- Это пустая трата времени. А также пустая трата моей еды.”

- Мне нужно знать, могу ли я есть твою еду.”

- Ешь свою собственную еду.”

- У меня осталось всего несколько месяцев настоящей еды. У вас на борту достаточно, чтобы прокормить экипаж из двадцати трех эридианцев в течение многих лет. Жизнь Эридов и земная жизнь используют одни и те же белки. Может быть, я смогу съесть твою еду.”

“Почему ты говоришь "настоящая еда", вопрос? Что такое ненастоящая еда, вопрос?”

Я снова проверил показания. Почему в эридианской пище так много тяжелых металлов? “Настоящая еда-это еда, которая хороша на вкус. Еда, которую весело есть.”

"У вас нет ... веселой еды, вопрос?”

"Да. Коматозная жижа. Корабль скормил его мне во время путешествия сюда. У меня их хватит почти на четыре года.”

“Съешь это

". “Это неприятно на вкус.”

- Еда не так уж важна.”

“Привет.” Я указываю на него. “Для людей опыт еды очень важен.”

- Люди странные.”

Я указываю на экран показаний спектрометра. - Почему в эридианской пище содержится таллий?”

- Здоров.”

“Таллий убивает людей!”

- Тогда ешь человеческую пищу.”

- Фу, - я подхожу к резервуарам с Таумебой. Рокки превзошел самого себя. Я могу контролировать содержание азота с точностью до одной части на миллион. И пока все выглядит хорошо. Конечно, это поколение может справиться только с небольшим количеством азота, но это немного больше, чем могло бы сделать предыдущее поколение.

План работает. Наши таумебы развивают устойчивость к азоту.