Энди Вейр - Проект Радуйся, Мария [ЛП]

Я засыпаю. Мне кажется неправильным спать без чьего-либо присмотра.

—

Я просыпаюсь примерно через шесть часов. “Кофе.”

Но няни внизу, в общежитии. Поэтому, конечно, я не получаю ответа.

“О, верно…” Я сажусь и потягиваюсь.

Я встаю и шаркаю к карантинной зоне. Давайте посмотрим, как идут эти тесты на ферме таумебы.

Я проверяю астрофагический слайд первой фермы. Это совершенно ясно. Поэтому я перехожу к следующему—

Ждать. Все ясно?

“Э-э-э…”

Я все еще не проснулся на 100 процентов. Я вытираю глаза и смотрю еще раз.

Все по-прежнему ясно.

Таумеба добралась до горки. Он выбрался из животноводческой фермы!

Я поворачиваюсь к будильнику "Таумеба" на лабораторном столе. Он не пищит, но я подбегаю, чтобы посмотреть. Слайд Астрофага в нем все еще черный.

Я делаю глубокий вдох и выдыхаю.

“Хорошо…” Я говорю.

Я возвращаюсь в карантинную зону и проверяю другие фермы. У каждого из них есть четкий слайд. Фермы протекают. Все они протекают. Мини-фермы в порядке. Они сидят на лабораторном столе рядом с сигнализацией Таумебы.

Я потираю затылок.

Я нашел проблему, но я ее не понимаю. Таумебы уходят с ферм. Но как? Если бы в ксеноните была трещина, избыточное давление азота проникло бы внутрь и убило бы все. На всех десяти фермах есть счастливые, здоровые популяции таумебы. Так что же это дает?

Я спускаюсь в общежитие и завтракаю. Я смотрю на ксенонитовую стену, в которой когда-то располагалась мастерская Рокки. Стена все еще там, но с дырой, прорезанной в ней там, где я просил. Я использую это место в основном для хранения вещей.

Я жую буррито на завтрак, пытаясь игнорировать тот факт, что я на один прием пищи ближе к коме. Я смотрю на дыру. Я представляю себя Таумебой. Я в миллионы раз больше атома азота. Но я могу пролезть через дыру, которую не может проделать атом азота. Как? И откуда взялась эта дыра?

У меня начинает появляться плохое предчувствие. Действительно, подозрение.

Что, если Таумеба сможет, за неимением лучшего описания, обойти молекулы ксенонита? А что, если дыры вообще нет?

Мы склонны думать о твердых материалах как о магических барьерах. Но на молекулярном уровне это не так. Это нити молекул, или решетки атомов, или и то и другое вместе. Когда вы спускаетесь в крошечное, крошечное царство, твердые объекты больше похожи на густые джунгли, чем на кирпичные стены.

Я могу проложить себе путь через джунгли, без проблем. Возможно, мне придется перелезать через кусты, обходить деревья и прятаться под ветвями, но я справлюсь.

Представьте себе тысячу пусковых установок для теннисных мячей на краю этих джунглей, нацеленных в случайных направлениях. Как глубоко в джунгли попадут теннисные мячи? Большинство из них не пройдут мимо первых нескольких деревьев. Некоторые могут получить удачные отскоки и пойти немного глубже. Еще меньше может получить несколько удачных отскоков. Но довольно скоро даже у самого удачливого теннисного мяча заканчивается энергия.

Вам будет трудно найти теннисные мячи в 50 футах в этих джунглях. Теперь предположим, что она шириной в милю. Я могу добраться до другой стороны, но у теннисного мяча просто нет шансов.

В этом разница между таумебой и азотом. Азот просто движется по линии и отскакивает от чего-то, как теннисный мяч. Он инертен. Но Таумеба похожа на меня. Он обладает способностью реагировать на стимулы. Он ощущает свое окружение и предпринимает направленные действия, основанные на этом сенсорном вводе. Мы уже знаем, что он может найти Астрофага и двигаться к нему. У него определенно есть чувства. Но атомами азота управляет энтропия. Они не будут “прилагать усилий”, чтобы что-то сделать. Я могу идти в гору. Но теннисный мяч может катиться только до тех пор, пока он не скатится обратно.

Все это кажется действительно странным. Как могла Таумеба с планеты Адриан знать, как тщательно прокладывать свой путь через ксенонит, технологическое изобретение с планеты Эрид? Это не имеет смысла.

Формы жизни не развивают черты без причины. Таумеба живет в верхних слоях атмосферы. Зачем ему развивать способность прокладывать себе путь через плотные молекулярные структуры? Какая эволюционная причина может быть для этого—

Я роняю буррито.

Я знаю ответ. Я не хочу признаваться в этом самому себе. Но я знаю ответ.

—

Я возвращаюсь в лабораторию и провожу нервный эксперимент. Сам по себе эксперимент не действует на нервы. Я просто беспокоюсь, что результаты будут такими, как я ожидаю.

У меня все еще есть Астроторч Рокки. Это единственная вещь на корабле, которая может нагреться достаточно, чтобы диссоциировать ксенонит. Благодаря системе туннелей Рокки на корабле можно найти много ксенонита. Я врезался в разделительную стену общежития. Я могу сократить только немного за один раз, а затем мне придется ждать, пока система жизнеобеспечения остынет. Астроторх выделяет много тепла.

В конце концов, у меня есть четыре грубых круга, каждый из которых имеет пару дюймов в поперечнике.

Да, дюймы. Когда я испытываю стресс, я возвращаюсь к имперским подразделениям. Трудно быть американцем, понимаешь?

Я беру их в лабораторию и ставлю эксперимент.

Я намазываю немного Астрофага на один из кругов и кладу поверх него другой круг. Сэндвич с астрофагами. Вкусно, но только в том случае, если вы сможете пройти через ксенонитовый “хлеб".” Я соединяю две половинки вместе. Я делаю еще один такой же бутерброд.

А потом я делаю еще два таких же бутерброда, но вместо ксенонита я использую обычные пластиковые диски, которые я вырезал из какого-то мельничного сырья.

Хорошо. Четыре герметично запечатанных образца астрофагов—два с ксенонитовыми дисками, два с пластиковыми дисками, все четыре запечатаны эпоксидной смолой.

Я беру два прозрачных герметичных контейнера и ставлю их на лабораторный стол. Я положил в каждый контейнер по сэндвичу с ксенонитом и пластиковому сэндвичу.

В шкафу для образцов у меня есть несколько металлических флаконов, полных натуральной таумебы. Оригинальный материал от Адриана, а не версия Taumoeba-82.5. Я поставил флакон в один из контейнеров, открыл его и быстро запечатал эксперимент. Это очень опасный путь, но, по крайней мере, я знаю, как сдержать вспышку таумебы, если это произойдет. Пока у меня есть азот, я в порядке.

Я иду в Заводной резервуар номер один в карантинной зоне. Я использую шприц, чтобы достать зараженный таумебой воздух из мусорного ведра, а затем немедленно наполняю его азотом. Я заклеиваю лентой отверстие, проделанное шприцем.

Вернувшись к лабораторному столу, я закрываю другой контейнер и использую шприц, чтобы ввести таумебу-82,5 дюйма. И снова я заклеиваю эту дыру скотчем.