Анна Субботина - На пороге зимы

— Именем императора…

Его перебил свист стрелы. Сотника укрыли разом три щита; лязгнули мечи, выхваченные из ножен, сзади со скрипом взвели арбалеты.

— Опустить оружие! — рявкнул Ардерик, отводя чужой щит. — Мы пришли с миром…

Вторая стрела царапнула его наплечник с противным визгом. Верен успел заметить стрелка — стоящий позади всех высокий старик с перекошенным презрением лицом и гордо вскинутой головой клал на тетиву третью стрелу. Метательный нож привычно скользнул в ладонь — не убить, но остановить, метить в плечо — но сзади щёлкнул спусковой крючок арбалета, и старик упал, обливаясь кровью из развороченной глазницы.

Потом никто не мог вспомнить, когда в войско полетели стрелы и камни — после этого первого убийства или незадолго до того. Всё было кончено в несколько минут: пятеро из пятнадцати северян остались лежать неподвижно, ещё трое корчились, зажимая окровавленными ладонями раны. Остальные, оглушенные меткими ударами, вяло ворочались, пока спешившиеся воины забирали оружие из их ослабевших рук. Люди Ардерика, защищённые доспехами, пострадали меньше, но не обошлось без лёгких ран, а две лошади заметно хромали.

— Вот и поговорили, — заключил Храфн, обтирая клинок. — Не припомню, чтобы нас ещё где так встречали…

Ардерик стоял над телами, не говоря ни слова. Да и что было говорить? Пусть незадачливые скотоводы первыми обнажили оружие, а всё же они были свои — мирные жители, императорские подданные. Убивать их, вооружённых плохими местными ножами и простыми луками, было позорно, неправильно, недостойно воинов.

— Сами виноваты! — зло процедил Ардерик, вгоняя меч в ножны. — Уложите убитых, как подобает, и снимите обереги… если они их носят. Отвезу Эслингу, спрошу, как хоронить его людей, а заодно — почему они отвечают стрелами на императорское имя. Остальных — связать и обыскать.

Твёрдость, звучавшая в его голосе, успокаивала. Верен, оглушивший одного из северян и теперь вжимавший его в землю, облегчённо выдохнул. Скверно, конечно, что так вышло: пятеро убиты, ещё трое могут не выжить, но разве можно было поднимать оружие против имперских войск? Он распустил тугой кушак пленника, чтобы связать его, как не раз вязал разбойников, стянул и отбросил в сторону толстый негнущийся плащ…

— Что это?!

Под плащом у северянина была надета шерстяная рубаха, каких на юге никто не носил — с хитрым выпуклым узором, в котором вилась цветная нить.

— Гляди-ка, Рик! — крикнул Храфн, первым подошедший посмотреть находку. — Мы гадали, как будем искать камнеедов, а они тут как тут!

Плащи с остальных пленников были сдёрнуты в считанные мгновения, и на всех оказались такие же необычные рубахи. Узоры и цвета нитей чуть различались, но сделаны они были тем же невиданным способом. А поясами служили прочные узорчатые ремни с застёжками, на которых наконечники копий складывались в многолучевые звёзды.

— Ты не ошибся? — вполголоса спросил Храфна Ардерик.

— Сам знаешь, что нет. Узоры на рубахах и пряжках — это отличительные знаки. У каждого клана свои. Ещё должны быть крашеные плащи, чтобы принадлежность к клану была видна издали, но, вероятно, им хватило ума не надевать их так близко к замку. Рубахи они летом тоже вроде как не носят, но пояса — удавятся за них, но не снимут.

— Что ж, это можно проверить…

Ближайший к Ардерику пленник дёрнулся, пока сотник возился с тугой застёжкой. А когда Ардерик торжествующе поднял узорчатый пояс вверх — плюнул ему в лицо.

— Готов биться об заклад: пока нас здесь не было, они расхаживали в своих цветных тряпках нараспашку, не заботясь, увидят их из замка или нет, — проговорил Ардерик, утирая лицо ладонью. — Вот как Эслинг управляется со своим никчемным войском — просто позволяет дикарям хозяйничать на своих землях! На наших землях!

Он вытер руку о кустарник под ногами, предусмотрительно опустил забрало на шлеме и подошёл к следующему пленнику.

— Может, это разбойники? — задумчиво протянул Храфн, пока Ардерик снимал с северян пояса. — Заняли чужую деревню, забрали коз…

Он замолчал, сам понимая, что объяснение звучит неубедительно.

— Разбойники, расположившиеся на ночёвку в двух шагах от замка? — хмыкнул Ардерик. Его голос из-под шлема звучал глухо. — В открытую топящие очаги и пасущие скот? Нет, эти люди здесь с ведома и позволения барона.

Семь ремней едва умещались в его ладони. Пока Ардерик рассматривал пряжки, свободно висящие концы скользили по его ногам и туловищу, будто змеи, пытающиеся укусить.

— И что вы забыли на имперских землях? — поинтересовался наконец сотник у пленников. — Ловить рыбу и пасти скот чужакам запрещено. Или, может, вы добрые жители империи, перенявшие местную моду? Я у вас раньше не был. Может, и поверю, что эти пряжки вам для красоты.

Пленники угрюмо отмалчивались, глядя в землю. Лишь один взгляд они бросили — на замок, и трудно было сказать, чего было больше в этом взгляде — гнева или надежды.

— Ещё не поздно принести клятву верности Империи, — вкрадчиво произнёс Ардерик. — Даже могу подсказать слова… Ладно. Займись, — велел сотник Храфну, кивнув на пленных. — Верен! Обшарьте тут всё. Что найдёте — тащите сюда. Ты за старшего. А вы присматривайте за ним! Ты, ты и вы оба! — ткнул он пальцем в трёх таких же молодых, но чуть более опытных воинов. — Дальше полумили не отходить. Если что — не стыдиться звать подмогу. Мы не можем терять людей, так что никаких подвигов. Раненых перевязать и тоже допросить.

— А ты?.. — Храфн едва заметно кивнул на замок.

— Расспрошу Эслинга про клановые знаки, — ухмыльнулся Ардерик. В его глазах разгорался шальной огонь. — И не постесняюсь спросить, какой узор на его рубахе.

— Дров не наломай, — негромко сказал Храфн.

Сотник только отмахнулся и послал лошадь крупной рысью, едва усевшись в седло. Трое сопровождающих с трудом поспевали за ним по каменистой тропе.

Смеркалось, когда ворота замка наконец распахнулись. Оттуда выехал Ардерик, а за ним — все остававшиеся в замке воины. К тому времени в деревушке уже разбили лагерь: развели костёр из жердей, огораживавших загон с козами, пошарили в хижинах на предмет утвари и снеди, и над пустошью аппетитно пахло мясной похлёбкой.

— Что ещё Рик задумал? — сердито недоумевал Храфн, бывший в лагере за старшего. За войском из замка потянулись гружёные телеги. К тому времени, как ворота захлопнулись, Ардерик уже подъезжал к лагерю, оставив обоз и большую часть воинов далеко позади.

— Сожри его тролли! — заявил он, едва спешившись. — Индюк, возомнивший себя павлином! Попытался отчитать меня за самоуправство, как мальчишку, а потом вовсе потребовал не лезть не в своё дело. Я поклялся, что больше не переступлю порога его замка.