Анна Субботина - На пороге зимы

— Лучше не найти, ага, — процедил Ардерик. — Не хватает ещё одной перерезанной глотки, ох, не хватает!

Он сердито отвернулся к окну. Такко быстро потянул к себе колчан: он так и валялся на столе. Затем обернулся к верёвкам, тянувшимся от дверной ручки. Они вели к лукам, привязанным под потолком. Такко узнал оружие, своё и Кайлена, и подвинул табурет — снять, а прежде разобраться, как крепили верёвки.

— Она рассчитывала, что стол сразу вспыхнет, — продолжал Оллард. — Следом загорятся перекрытия, и замок станет их могилой…

— А киноварь припасла на случай, если мы войдём раньше, чем замок охватит огнём, — подхватил Ардерик. — Но просчиталась.

— Похороним их как подобает, — сказал Оллард. — Где Дугальд? Надо спросить, каков их обычай.

— В море скинуть, вот и весь обычай, — буркнул Ардерик. — Пусть сыночка ищут. Скотина! Третий раз от меня ушёл!

— Побольше уважения, Ардерик. Мы видим закат великого рода. Эслинги запятнали себя предательством, но пусть их звезда закатится красиво… Танкварт, что ты там делаешь?

Такко подвинулся, Оллард осмотрел приспособление и одобрительно покачал головой.

— Готов спорить, узлы завязаны не мужской рукой. Потрясающая женщина! — повторил он. — Достойно умершие заслуживают достойного погребения.

Такко спрыгнул с табурета. Руки, уставшие держать меч, быстро налились свинцом, узлы было не распутать, а резать было жалко.

Оллард прислонился к погасшему — теперь уже навсегда — очагу, и Такко пронзила мысль, что они с Шейном оба опоздали родиться. Лет триста назад были бы королями в своих землях, отчаянно защищали бы границы и пировали бы в крепостях между кровопролитными боями.

Словно услышав его мысли, Оллард поманил к себе. Дождался, когда Такко приблизится почти вплотную, и вложил в его ладонь медальон. Скрёщённые мечи под щитом тускло блеснули, когда Такко надел древнюю монету на шею, ёжась от холода цепочки.

Со двора потянуло дымом, сверху раздался топот и треск дерева. Лиамцы и парни Кайлена громили родовое гнездо Эслингов, мстя за годы немирья.

— Остановите их, Ардерик, — велел Оллард. — Сперва обыщем замок сами. Уверен, найдём много занятного.

Зелёная нить была толще белой, и Элеонора осторожно протягивала иглу сквозь тонкое полотно, чтобы не зацепить. На заботливо раскроенных пелёнках расцветали ландыши. Если бы Элеонора вышивала себе, взяла бы рыжие нити для ярких и ядовитых ягод. Но младенцу это ни к чему. Ему достанутся нежные, невинные цветки. И пусть попробует кто упрекнуть, что она вышивает не герб Эслингов! Пусть сами носят на одежде уродливых лосей, а её ребёнок достоин утончённых узоров.

Напротив стояла Бригитта и зачитывала список:

— С Лосиных гор привезли две меры шерсти, с Дальней долины — пять мер, с Красной горы — три…

Элеонора довольно кивала. Чудо, как с уцелевших овец столько настригли. Будет чем расплатиться за имперское зерно, если в этом году вообще придут обозы. Весной так никого и не дождались — купцы боялись войны.

— Это всё, Бригитта?

— Всё, госпожа. На следующей неделе привезут ещё.

Элеонора отложила шитьё, потянулась. С болью в пояснице она уже почти свыклась.

— Подай подушку и медовой воды. И где Грета?

— Простите, госпожа. Она просила дать ей выходной сегодня.

— Не предупредив? Что ж, пусть отдыхает.

В груди кольнуло. Элеонора взяла кубок и сразу отставила.

— Я сама загляну к ней. Попозже. А твоё здоровье как? Всё ещё тревожит тебя?

— Нет, госпожа. Грета была права, виной всему светлые ночи. Простите, что обеспокоила вас.

С улицы послышался шум. Бригитта встрепенулась первой, Элеонора вслушивалась чуть дольше. Приехал гонец с побережья.

Выйдя в холл, Элеонора сразу услышала густой голос Тенрика и сбивчивую речь гонца:

— Велено доложить баронессе…

— Забыл, кто здесь хозяин?

— Не забыл, господин барон, только господин маркграф велел докладывать госпоже баронессе…

Элеонора прервала спор, выйдя из-за колонны.

— Госпожа баронесса перед тобой. Говори, да поскорее.

Лицо гонца разом просветлело:

— Бор-Линге пал, госпожа! Старый барон и баронесса мертвы!

Элеонора прислонилась к стене, ослабев от внезапной радости.

— А Шейн?

— Утонул. Его искали весь день и не нашли.

— Да хорошо ли искали?

— Пешими и на лодках, госпожа.

— Хвала богам, — прошептала Элеонора.

— Ещё велено передать: сотник Ардерик возвращается горами, а господин маркграф сперва поплывёт в Лиам, а потом уже к вам. Вот, письмо передал.

Клочок бумаги скользнул под корсаж. Элеонора перевела дух и наконец ощутила, как окаменел Тенрик и как вздрагивает сзади Бригитта.

— А пленники наши что?

— Живы, госпожа! Запамятовал! Выбрались, с лиамскими кораблями сражались!

Элеонора терпеливо слушала, пока гонец перечислял убитых и раненых, и сразу забывала имена. Война окончена. Окончена.

Посланник наконец ушёл на кухню, получив мелкую серебряную монету. Элеонора жестом отослала Бригитту, светившуюся от счастья, и повернулась к Тенрику:

— Мне жаль.

Он поднял на неё измученные, запавшие глаза.

— Мы похороним твою семью как подобает. Но не забывай, что они изменники — все до одного. Скорбь будет неуместна. Прошу, хоть сейчас покажи, что твоя присяга Империи — не пустой звук!

Тенрик смотрел поверх неё, словно пытался сквозь стены разглядеть родовую крепость, где ему так и не довелось побывать, и услышать семью, так и не признавшую его достойным сыном.

— И ещё одно. Если Шейн всё же объявится, ему не к кому будет прийти, кроме тебя. Ты выдашь его. На благо Севера.

Поднимаясь наверх, Элеонора остановилась у окна и развернула записку. Оллард послал всего две строчки:

«Я выполнил свои обязательства. Очередь за вами».

Элеонора улыбнулась и снова спрятала клочок. Прикрыла глаза и вдохнула так глубоко, что ребёнок недовольно толкнулся. Победа. Этого стоило ждать восемь лет. Осознание приходило медленно, снимая с плеч огромный незримый груз.

Теперь — встретить Ардерика, узнать подробности, затем дождаться Олларда, отправить на юг нового гонца… Как же приятно и правильно ждать мужчин с победой! А она определённо ждала обоих. Они победили, победили! Прошли дорогой крови — ради неё!

На излёте зимы, когда Ардерик был в восточном походе, Элеонора с Оллардом разбирали покои старого барона. Листали книги, изъеденные мышами до такой степени, что не хватало половины страниц, зарисовывали тонкую резьбу опорных столбов, искали тайники. И разговаривали.

— Вы идёте путём сердца, а оно переменчиво и неразумно, — наставлял Оллард. — Следуйте путём крови. Я не призываю вас к войне, я говорю о крови, что течёт в вас. Талларды получили и удержали власть мудростью и осторожностью. Ни один род не дал Империи столько искусных дипломатов, как ваш.