Анна Субботина - На пороге зимы

— А ты уже взялась его обхаживать, — презрительно бросил Тенрик. — Только он как будто больше смотрит на разные железки. Или на своего мальчишку — у вас на юге и так принято, да?

— Придержи язык!

— Что, обидно, что не все слетелись на твой сладкий мёд?

— Да замолчи ты, во имя рассвета! — зашипела Элеонора. — Не хватало, чтобы чушь, которую ты несёшь, дошла до маркграфских ушей! Пусть тебе нет дела до титула, но Бор-Линге — наш шанс выбраться из-под подозрений! Хотя бы сделай вид, что ищешь эту проклятую тропу! Отправь людей, принеси на совет старые карты, сделай хоть что-нибудь!..

— Я не предам брата. — Тенрик поднялся и взялся за ручку двери. — Счастливо оставаться, баронесса.

Элеонора медленно выдохнула сквозь зубы, борясь с желанием запустить в хлопнувшую за Тенриком дверь чем-нибудь тяжёлым. Было настоящим безумием оставаться на стороне Шейна после всего, что произошло. Тенрик не мог этого не понимать. Хоть бы он спорил из чистого упрямства, хоть бы не вынашивал в недрах своей пустой головы очередной гнусный план…

Ардерик вёл кончиком пера по карте — той самой, которую показывал Верену в первое утро в Эслинге. За минувшие три месяца пергамент испещрили новые линии и знаки: тропы, ручьи, приметные деревья и камни, броды, охотничьи и рыбацкие хижины — всё, что Ардерик и его люди успели заметить и о чём разузнать, пока строили укрепления. Недавно прибавились и новые знаки: незамерзающие полыньи, топкие берега, зимние тропы. Это была единственная подробная карта окрестностей замка во всей Империи. Местные не нуждались в том, чтобы рисовать знакомые с детства места, а в столицу уходили лишь приблизительные планы вроде того, с каким Ардерик приехал сюда.

— Дорога в Бор-Линге начинается здесь. — Перо скользнуло между нарисованных сосен к поляне, где бесконечно давно отбивали обоз. — По лесу идёт хорошая проезжая тропа и снега там мало. В деревнях можно найти приют на ночь. На этой поляне ловятся куропатки. Здесь ключ, пополнить запасы воды. — Кончик пера проследовал дальше к горам, пока линия не оборвалась. — Разведать дальше мы не успели.

Ардерик поднял голову и встретился со взглядом пяти пар глаз. Военачальники Лиама и Северного Предела, Оллард и приехавший с ним сотник, даже Эслинг разглядывали клочок пергамента кто с любопытством, кто с завистью, кто с нескрываемой жадностью. С такой картой имперское войско могло обойтись без проводников, пока что на небольшом участке, но намеченные углём линии ясно показывали, что в скором времени весь Север будет разведан, измерен, подчинён линиям и знакам.

Ардерик не хотел показывать карту. Слишком много с ней было связано. Потрёпанный лист пергамента стал для него собственным, покорённым и освоенным кусочком Севера, мечтой, ради которой всё затевалось, а теперь запуталось так, что не враз развяжешь. Но Элеонора похвалилась перед маркграфом, а тот, ясное дело, пожелал взглянуть.

— Хорошая работа, — уронил Оллард. — Позже мы перерисуем карту для столицы. Пока пусть будет у вас.

Он отвёл глаза от рисунка и, казалось, вновь потерял интерес ко всему происходящему. Ардерик не мог отделаться от мысли, насколько Оллард порой был похож на идола, какие стояли в степях на южных границах Империи — каменные, с белыми неподвижными, непроницаемыми лицами. Жители тех земель клялись, что давно забыли старую веру, но выбеленные камни то и дело расцветали бурыми потёками: идолов боялись больше, чем столичного войска. Ардерик откупился от Олларда лучшим стрелком, но всё равно не ждал ничего хорошего.

— Да на кой нам искать Шейна? — заявил лиамец, наконец оторвавшись от карты. Его бодрый голос развеял морок. — Он скоро сам объявится на востоке! В его морской норе, поди, не сыщешь ни дров, ни еды. Проголодается и опять пойдёт с протянутой рукой по деревням.

— В любом случае, нужно усилить защиту с той стороны, — сказал Оллард. — Тем более у нас уже есть форпост. Укрепим стены, поставим пару сторожевых башен… Полагаюсь на вас, — он взглянул на Ардерика.

Внутри взметнулась неукротимая радость. Вернуть укрепления, получить людей — пусть не сотню, да хоть два десятка! С ними Ардерик докажет, что не виновен в поражении и не напрасно император доверил честь завоевать Север именно ему!

— Думаю, трёх десятков на первое время хватит, — продолжал Оллард. — Командовать ими будет господин Гантэр, — он указал на своего сотника, — а вы объясните ему, что к чему. Внутренние постройки полностью восстанавливать не нужно, но укрепления должны быть готовы принять первый удар.

Ардерик склонил голову, пряча разочарование и обиду. Поманить и отобрать, выхватить из рук — больше от знати и нечего ждать. Утешало только, что Эслинг тоже сидел мрачнее тучи. Оллард играючи распорядился его лесом и людьми, не заботясь, как барон будет восстанавливать город и разорённые деревни, а ещё лиамские солеварни, о чьей несчастной судьбе нынче знала каждая собака. Старый бурдюк наверняка клял себя последними словами, что не послушал Элеонору. Был бы сам графом — Оллард бы тут же и утёрся, а так — сиди, кивай и мечтай, чтобы имперский посланец провалился бы куда-нибудь… хотя отвечать за него потом…

— Очевидно, что все эти годы наши враги держались только за счёт помощи с плодородных земель, — продолжал Оллард. — Нужно лишить их этой поддержки. Как можно скорее. Для защиты замка достаточно и сотни воинов. Остальным следует отправиться на восток, как только пройдут морозы, и найти, кому обязаны войной.

Над столом повисла тишина. Никто не смотрел на барона.

— Морозы с два месяца могут стоять, — возразил наконец лиамец. — Мы здесь столько не просидим. Скоро лёд встанет, будем зверя морского бить…

— Лес пора валить, к сплаву готовить, — поддержал его сосед. — По морозу, по санному пути самое время. До Зимней Четверти [19] Зимняя Четверть примерно соответствует 1 февраля. погостим, а там…

Не в первый раз соседи под разными предлогами отказывались углубляться на восток — старые межклановые споры проложили нерушимые границы. В такие мгновения Ардерик почти верил, что Оллард получил от императора исключительно «дипломатическое поручение»: восточная часть Северного маркграфства оставалась неизведанной землёй, тёмным пятном на карте.

— Я поеду на восток, — заявил Ардерик. — Хоть завтра. Дайте мне два десятка людей, и я найду предателей.

— Заодно и стадо пригоните, — оживился Эслинг. Кажется, он впервые открыл рот с начала совета. — У меня там сотня овец вот-вот должны окотиться.

Ардерик почувствовал, как сзади переступил с ноги на ногу Верен, и мысленно усмехнулся. Месяц назад он бы послал к овцам самого Эслинга и подробно объяснил бы, в насколько близком родстве барон состоит с каждой из них. И нашёл бы, что сказать Олларду. Но сейчас слишком многое было поставлено на кон. Верен зря волновался — Ардерик ничего не скажет. Пока не победит.