Анна Субботина - На пороге зимы

— А ты, верно, не слыхал, что победа достаётся не людям, а гербам? За победителей нынче граф да Лиам, и ещё поглядим, уделят ли они хоть кроху славы барону или сметут его, как сор. Помяни моё слово, Верен, скоро тут такое заварится, что нам осада покажется за счастье.

— Расхлебаем, — уверенно сказал Верен. — Хочешь, я пойду расспрошу Такко, что слышно?

— И думать забудь! Забыл, что они заодно теперь? Не приметил ту штуку с гербом у него на шее? Нет, Верен. О пустяках болтайте на здоровье, а в серьёзные дела не лезь. Это я по уши увяз, а ты…

— И я с тобой, — заверил Верен. — А теперь ты бы поспал, а?

Он хорошо знал манеру Ардерика вспылить из-за ерунды. Правда, прощальных писем сотник ни разу не писал… впрочем, что знал об этом Верен, знакомый с ним чуть больше полугода? Может, у него дома сундук забит такими письмами.

— Посплю, чего не поспать… — отозвался Ардерик. — В другой раз я бы караулы пошёл проверять, а сейчас чего! Хоть весь день спи!

На дворе заржала лошадь, на неё прикрикнули, затем послышалась брань — кажется, развязались навьюченные тюки. Верен вздохнул и присел на край недовольно скрипнувшего стола.

— Расскажи, что я вчера проспал? Что такого стряслось? Вместе думать лучше, чем одному.

Ардерик потёр лицо ладонями, шумно выдохнул и поднял на Верена покрасневшие от бессонной ночи, но прояснившиеся глаза:

— Не бери в голову. Иди лучше, куда собирался, пока штаны не обмочил. Иди, иди! Может, и правда пронесёт.

— Непременно, — заверил его Верен. Окинул ещё раз внимательным взглядом и сдёрнул с крючка плащ. — Я быстро!

Быстро не получилось: Верен не упустил случая потолкаться среди лиамцев. Попрощался с ребятами, с какими успел свести знакомство, получил три приглашения на свадьбы и два на Летний Перелом, пообещал приглядывать за оставленными в Эслинге ранеными, непременно явиться летом в Лиам поглядеть на прославленные солеварни, и благоразумно умолчал, что надеется к лету убраться с Севера да подальше.

Барона нигде не было. Похоже, маркграф запер его надолго. Зато на ступенях вскоре показалась баронесса. Верен только сейчас заметил, как сказалась на ней осада: лицо осунулось, весь облик будто бы поблек. За ней следовали служанки — кажется, все пятеро. Верен нашёл знакомую фигуру, из-под капюшона которой выбивались золотистые локоны. Бригитта, словно почуяв, повернулась, их взгляды встретились. От воспоминания, как вчера она вздрагивала в его объятиях, обдало мучительным и жарким. Верен торопливо кивнул ей и поспешил отвести взгляд.

— Эслинге в неоплатном долгу перед Лиамом, — заговорила Элеонора, и её негромкий голос непостижимым образом пробился сквозь шум сборов. — Но это не значит, что ваша помощь не будет оплачена. К осени вам доставят лучший лес и хлопок из моих владений на юге. Сверх того я приложу усилия к снижению налогов на соль и рыбу. А сейчас примите скромный дар в подтверждение моих слов и в благодарность за вашу поддержку в трудный час.

Она медленно спустилась со ступеней и вынула из-под накидки меч в богато украшенных ножнах.

— Этот клинок принадлежал моему отцу. На Север его привезли имперские воины, отдавшие жизни в борьбе с нашим общим врагом. Он привык к сильной и верной руке. Лиам веками торговал с Империей, дружба между нами прочна и нерушима. Пусть южный клинок в руке истинного северянина снова скрепит наш союз.

Лиамский военачальник принял меч с поклоном и сразу обнажил его. Клинок вспыхнул, отразив свет факелов. Под одобрительный гул лиамец сделал несколько выпадов, взвесил меч в руке и с видимым сожалением вернул его в ножны.

— Север переживает неспокойные времена, — продолжила Элеонора. — Времена, когда легко встретить предательство от брата и найти поддержку у чужаков. Подвиги доблестных сынов Лиама навсегда останутся в веках. Прощайте, господа. И помните, что Эслинге не забудет вашей помощи.

— Я пришлю вам отборной соли к лету, — пообещал лиамец, сжимая меч в руках.

На лице Элеонора мелькнула лёгкая улыбка:

— Почту за честь. И, прошу, не забудьте пару бочонков прославленного лиамского эля. Я с радостью обменяю их на южное вино!

— Хорош обмен! — захохотали в толпе.

— Крепковат для вас будет, — ухмыльнулся лиамец.

— В последние дни мои вкусы странным образом переменились, — негромко сказала Элеонора. Если бы Верен не подобрался поближе, не услышал бы вовсе. — Эль и солёная рыба стали моими лучшими спутниками. Я буду благодарна, если вы скрасите мои будни полюбившимися угощениями. В добрый путь, господа! Да будет ваша дорога тверда, рука крепка, а весна — скора!

Прощальный кивок — и баронесса скрылась в замке. Лиамцы обступили военачальника, снова обнажившего подаренный меч.

Верену больше нечего было делать в дворе. Он ещё немного потолкался, поглазел на вспыхивающее небо и собрался вернуться к Ардерику, но в дверях столкнулся с Такко.

— Посмотреть вышел? — спросил Верен, мотнув головой в сторону крыльца.

— Ага. А тебе полегчало, смотрю.

— Да что мне сделается, — отмахнулся Верен. — Погоди-ка! Это ты мне вчера настойку принёс?

— Я? Мне что, заняться больше нечем, как тебе настойки носить? — возмутился Такко и как-то быстро поспешил сменить тему: — Я вчера твою подружку по всему замку искал, чтобы бумагу подписала, вот. А ты с ней не прогадал!

— Она мне не подружка, — возразил Верен. — Так…

— Так — это подружка и есть, иначе уже невеста выходит, — уверенно заявил Такко. — Хороша! На Кайсу немного похожа, только красивая. И стройная. И… Тебе подойдёт, в общем.

— Уймись, а? Она, поди, тоже какого-нибудь барона дочка, а я кто?

На лице Такко читалось столь явное торжество, что Верен только рукой махнул. Окинул взглядом тощую фигуру друга под распахнутым плащом и легко толкнул его к двери:

— Не торчи на морозе. О! А знаешь, как узнать, силён ли мороз?

— Струя на лету замерзает?

— Не. Про струю — сказки. Идём на башню, покажу.

Способ подсказали местные ребята. Правда, испытать его Верену не доводилось, но вот и случай представился и совет проверить, и уйти от неловкой темы.

У подножия лестницы он остановился и глянул на Такко:

— Запахнулся бы. Граф, говорят, на тебя ценное снадобье перевёл, пока ты болел.

— Ерунда, — отмахнулся Такко, но плащ всё же запахнул. И с сомнением посмотрел на Верена: — А ты подъём одолеешь?

— А то! Что там эта башня, две с половиной сотни ступеней. Да и надо расхаживаться.

На смотровой площадке было морозно. Северный ветер выдувал тепло из-под плащей, щипал за уши. Небо над головой вспыхивало лиловым и розовым. Казалось, протяни руку — и погрузишь ладонь в цветной туман.

— В общем, гляди. — Верен поманил за собой. — Подходишь к краю, плюёшь вниз и слушаешь, зазвенит или нет. Если звенит — значит, мороз силён.