Пол Андерсон - Три сердца и три льва

— Неплохо тебя одарили, сэр Хольгер, — сказал Гуги. — Может какую тутошнюю даму завоюешь. Говорят, дамы тут не больно строгих правил…

— Я вот хотел бы знать, отчего все они вдруг преисполнились к нам дружелюбия, — сказал Хольгер. — Разве Фарисеи живут с людьми, мягко говоря, в дружбе и согласии? Почему Альфрик так для меня старается?

— А вот чего не знаю, того не знаю, парень. Может, это он на тебя так силки расставил. А может, ради забавы добро решил сделать. Никогда про них не знаешь, чего они подумают или сделают. Они сами не знают и не думают.

— Ох, чувствую я себя виноватым, что Алианора бродит по лесам, а тебе придется торчать здесь…

— Ну, мне сюда, глядишь, приволокут какую еду, а госпоже лучше быть там, где она и есть. Я ее понял. Я тебе советом и делом помогу тут, а она там за стенами, если нужда появится.

Пришел гоблин и услужливо объявил, что гостя ждут к обеду. Хольгер пошел за ним сквозь туманно-голубые покои и оказался в таком огромном зале, что едва мог разглядеть его другой конец и светильники под потолком. Сидевшие за столом господа и дамы Фаэра походили на палитру с причудливо перемешавшимися красками. Вокруг них суетились рабы, где-то играла музыка, разговоры и смех звенели посреди тишины, каким-то чудом казавшейся прямо-таки осязаемой, словно повисший в воздухе дым.

Хольгера усадили по правую руку Альфрика. А слева от датчанина сидела девушка, представленная ему как Меривен. Он едва расслышал это имя — так поражен был ее лицом и фигурой. Чувствуя, как становятся ватными ноги, он попытался завязать разговор. Получалось это у него плохо, но она охотно поддержала беседу. Постепенно Хольгер понял, что беседа здесь была изящным искусством: быстрые реплики, поэтически-циничные фразы, всегда с оттенком колкости, построенные по каким-то сложным правилам, которых Хольгер еще не понимал. Ну что же, подумал он, бессмертные, не имевшие других занятий, кроме охоты, войн, магии и интриг, оттачивали искусство софистики из чистой необходимости, в поисках новых забав. О вилках тут, должно быть, и не слыхивали, но яства и вина были подлинной симфонией. И Меривен, Меривен!

— В самом деле, — шепнула она, не отводя от Хольгера своих дивных очей, — ты незаурядный рыцарь, если добрался сюда. Тот смертельный удар, что ты нанес своему противнику — ах, это поистине прекрасно!

— Ты видела? — спросил он резко.

— Да, в Черном колодце. Мы все смотрели. А вот шутили мы или всерьез посягали на твою жизнь — что ж, сэр Хольгер, молодому человеку не всегда бывает полезно знать слишком много. Капелька неизвестности хранит его от самоуспокоенности, — она серебристо рассмеялась. — И что же тебя к нам привело?

Теперь улыбнулся он:

— И молодые дамы не должны знать слишком много.

— Ах, мучитель! Но я рада, что ты приехал — она держалась с ним, как со старым другом. — Я могу так с тобой говорить, благородный рыцарь? Сдается мне, есть меж нами родство душ, хоть временами мы и находимся в состоянии войны.

— Дражайший мой неприятель, — сказал Хольгер, — Она с улыбкой опустила глаза. Взгляд Хольгера тоже словно бы приобрел тенденцию не подниматься высоко — о, этот вырез ее платья! Он порылся в памяти, стараясь припомнить как можно больше цитат из Шекспира — ситуация словно специально для них создана.

В этом стиле он и продолжал флирт в течение всего банкета длившегося, казалось, многие часы. Когда банкет завершился, все общество перешло в зал для танцев, еще более громадный. Едва только зазвучала музыка, герцог Альфрик отвел Хольгера в сторону.

— Отойдем на минуту, мой благородный господин, — сказал он. — Лучше нам, не откладывая, с глазу на глаз поговорить о твоих бедах, чтобы у меня было время над ними поразмыслить. Иначе наши дамы, сдается мне, не оставят тебе времени думать о делах.

— Благодарю вас, — сказал Хольгер, чуточку недовольный — сейчас его такие вещи интересовали мало.

Неспешными шагами они вышли в сад, отыскали скамью, скрытую

Свисавшими ветвями вербы, уселись. Перед ними приплясывали струйки воды в фонтане, за спинами пел соловей.

— Расскажи, с чем ты ко мне шел, сэр Хольгер, — предложил герцог.

Не было причин что-либо скрывать. Если Фарисей располагает силой, способной вернуть Хольгера домой, он должен знать все. Но с чего начать?

Хольгер старался, как мог. Время от времени Альфрик помогал ему вопросами, касавшимися больше мелочей. Ни разу он не высказал удивления, но выслушав Хольгера до конца, глубоко задумался. Уперся локтями в колени, вытянул кинжал из белого металла, с которым не расставался, вертел его в руке словно бы безотчетно и Хольгер прочитал выгравированные на лезвии слова: "Пламенное Острие". Интересно, что бы это могло значить?

— Удивительная история, — сказал Альфрик. — Самая удивительная из всех, что я слышал в жизни. Но мне она кажется правдой.

— Вы… вы можете мне помочь?

— Не знаю… сэр Хольгер — думаю, только так в дальнейшем к тебе и стоит обращаться. Не знаю. В пространстве кружит множество миров, чародеи и астрологи исстари это ведали, но большинство вселенных — лишь теоретические домыслы, о которых глухо упоминают иные старинные тексты. Слушая тебя я не впал в несказанное изумление исключительно потому, что сам немало размышлял о возможном существовании другой земли, такой, какой ты ее описал. Это она может как раз оказаться источником многих мифов и легенд — преданий о Фридрихе Барбароссе или великих эпосов об императоре Наполеоне и его богатырях. "Фридрих Барбаросса — (1125–1190), германский король, император "Священной Римской империи", полководец."

И продолжал оживленнее:

— В мои силах — призвать духов, способных дать совет. Это потребует времени, но мы сделаем все, что можем во имя законов гостеприимства. Думаю, надежды на успех есть, и немалые.

— Вы и в самом деле несказанно добры ко мне, — сказал Хольгер озабоченно.

— Не в доброте дело, — махнул рукой Альфрик. — Вы, смертные, и не представляете, как может наскучить жизнь, не имеющая впереди конца, как пытаешься найти новые развлечения… Это я должен тебя благодарить, — он встал, улыбаясь. — а теперь, сдается мне, ты с превеликой охотой отправился бы танцевать. Развлекись как следует, друг мой.

В зал Хольгер возвращался в приподнятом настроении. Чересчур он поспешил дать оценку Серединному Миру. Не было никого любезнее и милее Фарисеев.

Хольгер любил их.

Едва он вошел, Меривен взяла его под руку и сказала кокетливо:

— Сама не знаю, сэр рыцарь, зачем и подошла к тебе. Ты удалился вдруг, не сказав ни слова, бросив меня в одиночестве…

— Я постараюсь искупить вину, — сказал Хольгер.

Музыка эльфов обволокла его, завладела им. Он не знал сложных фигур величавого танца, но Меривен быстро освоила азы фокстрота, и оказалось, что лучшей партнерши у Хольгера до сих пор не было. Когда закончился бал, он так и не узнал. В один прекрасный миг они с Меривен ускользнули в сад, смеясь, пили вино из фонтанов и назад уже не вернулись. Дальнейшее превосходило лучшие его воспоминания о родном мире. Несказанно превосходило!