Олег Аркадьев - Фактор Одиночества [СИ]

Перед отъездом Танька продемонстрировала всем желающим, что теперь вооружена и ее можно вызывать на дуэль. Тишь позаботился и отдал подопечной очень тонкую и легкую стреляющую штуковину, при виде которой у многих чейсеров потекли от зависти слюнки.

Уже в седле, словно полководец перед битвой подняв Мармеладку на дыбы, Танька прокричала: «Рэп — дерьмо! Попса — параша! Панки — хой! — победа наша! [15] Слова из песни «Гимн Панков» группы Красная Плесень. Альбом «Бульбулятор» 2004 года. http://www.megalyrics.ru/lyric/krasnaia-pliesien/gimn-pankov.htm ». И сорвала такой вопль поддержки провожающих, от которого настроение из хорошего превратилось в прекрасное. После вида ускакавшей верхом на саблезубой собаке Таньки — в пустынном камуфляже и с весело прыгающим русым хвостиком, который она решила украсить маленьким розовым бантиком — чейсеры еще долго приходили в себя.

«А что? Очень даже ничего себе, — рассматривала себя Альтер Эго.

Дурацкий бантик, я тебе говорила, — хмурилась Танька, затаив одобрение.

Чего это? Сейчас все так одеваются: и спортивно, и стильно…

Розовый бантик сверху, огромный нож сбоку и лихой скакун под задницей… Это стиль? — с сомнением спросила себя.»

Ореховое настроение теперь приходило всё чаще и синеглазая погружалась в мечтания и фантазии совершенно внезапно. Отъехали совсем чуть-чуть, когда Танька увидала передвигающихся неподалеку черных, как грозовые тучи, пингвинов. Приняв горизонтальное положение, они неуловимо быстро вращали острыми, как серп, крыльями и скользили по любой поверхности, оставляя за собой две глубокие борозды прорезанные органами летания. Выглядело это смешно, и улыбка показалась девочке вполне уместной.

— Что, понравились? — спросил ехавший рядом Тишь.

— Что? Кто… — поперхнулась и удивилась спутница. — Ты разве видишь мои фантазии? — немного повернувшись в седле, она посмотрела на опекуна.

— Какие еще? Не выдумывай, я про сов говорю…

— Эти пингвины — совы? Они что — реальны?!

— Это рыжие совы, — кивнул оружейник, — безобидные, если стая небольшая. Как говорят у нас в Припяти, не всё то золото, что фонит.

— Они же черные. Почти…

— Ну, да, — замялся Тишь. — Только шутники как-то по пьяному делу отловили штук двадцать и перекрасили в рыжий цвет, а вокруг глаз черные пятна нарисовали, — он переложил поводья в правую руку и проверил второй ствол на поясе. Танька не сомневалась, что он с ног до головы увешан разным стреляющим. — А потом отпустили. Переполоху было — жуть! Думали, новый вид мутантов. А они еще и злые от краски стали, как черти!

— А откуда ты знаешь, какая злость у чертей? Видел, да? — извернувшись, чуть не заглядывала в глаза собеседнику.

— Откуда мне знать? Выражение такое, — в седле, одетый в джинсы и клетчатую рубашку, он выглядел, словно ковбой на экране.

Вокруг наездников катилась волна покоя, обитатели здешней лесистой тундропустыни предпочитали не высовываться или обходить стороной ездовых собак. Оказалось, что «лошадки» не только могут проходить зону ядовитой травы, но еще почему-то отпугивают всех, кроме человека. Из за этого охотиться милым единорогам было крайне сложно.

— Жаль, — вздохнула Танька. — Никак не найду тех, кто видел или знает про чертей…

— Да у нас их каждый второй видел! — весело хохотнул Тишь. — Белочка — она, знаешь ли, жертвами не перебирает особо!

— Белки не едят людей. Они хранят стаю, — попыталась возразить, но вовремя себя остановила.

— Кто? А, нет! Я про белую горячку, с перепою! Вот там чертей насмотреться можно! А белки, чтоб ты знала, очень опасны, — наставительно произнес оружейник. — Самое страшное — это их хвост! Так, а куда мы едем? — он стал оглядываться. — Проход в другой стороне. О, смотри! Видишь там, под кустом? Прожилки красные в воздухе? А под ними площадочка ровная такая?

— Ага, — кивнула Танька, всматриваясь в странное нечто.

— Это аномалия всепоглощающей ненависти. Вместе с человеком все вокруг уничтожает, сволочь… Да, так мы скоро на территорию людоедов попадем.

— Это откуда Проводник? Тогда всё правильно, нам туда и надо, — кивнула хвостиком на макушке и поправила свалившийся хвост задремавшего на луке Лютого.

— Там опасно, лучше обойти. Как говорят у нас в Припяти, щи да каша — лишь бы не человечина.

— Как говорят у нас в Припяти, без труда не вытащишь рыбку из гнезда! — передразнила его Танька.

— Э… Ты откуда знаешь? — все еще не переставал удивляться её выходкам наставник.

— Хм, — пожала плечиками девочка, — просто знаю. Есть такая способность, — она рассматривала что-то бегущее вдали. — А кто это там? — указала рукой на интересный объект.

— Кажется, черепахи, — Тишь на всякий случай притронулся к оружию. Теперь уже справа. — Очень опасные и быстрые, но вкусные. Может, одну на обед подстрелим?

— Они же бегут! — удивленная Танька, не обращая внимания на предложение, остановила Мармеладку. — И как?!

— Как говорят у нас в Припяти, конь о четырех ногах только в сказке встречается. У них костей нет. Почти. Четыре псевдокогтя на концах ложнолапок, и клевательная коробка с мозгом, — ответил, всматриваясь вдаль. — Жуткие твари. Скручиваются, как веревки, если нужно.

«Так не бывает же такого! — выставила руку, указывая ладошкой на мутантов зоны.

Бывает, — облизываясь в процессе поглощения очередного леденца, Второе Я даже глазки закатывало от удовольствия. — Ты их видишь, — все-таки глянула на себя, — значит, бывают.

Бывает еще и то, чего я не вижу. Или пока не видала. И что? Не факт, что я должна верить в его существование, — не поняла саму себя Танька.

Ты сейчас с кем разговариваешь? — сглотнуло сладкие слюнки Альтер Эго.

Мне и самой интересно, — неожиданно растерялась. — А раз ты такая, тогда я тебя сейчас всех конфеток лишу, вот!

Эй, ты чего царапа? — немножко обиделась половинка девочки.

Запуталась я, — смутилась своей несдержанности Танька. — И фантики везде валяются… Извини…

Хочешь ириску? — протянула себе в ответ сладость примирения.»

— Ну, как хочешь, — по-своему понял молчание Тишь. — На обед можем и сосисок себе надергать, по дороге грядки есть.

— Надергать?! — чуть наклонившись вперед, Танька дала команду своему «коню» продолжать движение. — Я думала, что они, в крайнем случае, летают. Куриные если. А эти овощные, что ли? Ну и фантазии…

— Это не фантазия, это жизнь.

— Думаешь, жизнь может существовать вне чьей-то выдумки? — иронично покачала головой девчонка.

— Да, ты явно не ребенок, — оружейник повторил её жест, но вложил в него иронию другого рода. — Тебе сколько лет-то?

— Двенадцать, а что?

— Не густо. А раньше кто вместо тебя тогда был?