Олег Аркадьев - Под руку с Одиночеством. Дальше [СИ]

«Сейчас удочку сломаем, осторожнее! — беспокоилось Альтер Эго.

Не боись, у нас еще одна есть…

Да стравливай больше, порвем же леску!

Тихо, я уже завела ее, — руководила своими действиями Танька, аккуратно вылавливая большую рыбину на завтрак.»

Реальность оказалась красивой и почти необитаемой. Стройные деревья и шелковистая трава выглядели, словно ухоженный парк. Загорать в тени, не обременяя себя одеждой, было неимоверно приятно. По чьей злой прихоти здесь водились плавающие комары — непонятно. Но даже отсутствие возможности долго резвиться в прозрачной речке не омрачала настроения.

Девочка с котенком уже вторую неделю с пользой проводили время на той самой опушке, над которой видели стаю птеродактилей. Не только загорали, но много бегали, изучали окрестности, собирали ягоды, осваивали импровизированные акробатические трюки и даже строили замок на песчаном берегу.

В экспедиционном снаряжении, кроме удочек, были капкан и арбалет, но Танечка была очень доброй и стеснялась убивать животных ради еды. А вот рыбка…

«А чего она?! Сама виновата, прыгает все время, а мне есть что-то нужно или где? — оправдывалось Второе Я.

И Лютого кормить лучше свежим, — подтвердила Танька.

Правильно. Мы ж не сетями, все честно.»

«Давай я сам буду ловить, без охоты скоро совсем захирею, — попросил маленький леопард.»

«Мокрятиной будешь, а фена здесь нет.

В прошлый раз кто в палатке стал отряхиваться?!

Да, кто?!»

«Все, обидели котика. Я — спать, раз вы такие.»

Они хорошо понимали, что пора «сматывать удочки» и искать новые ощущения.

Уже вечером, посадив Лютого на багажник своего серебристого велосипеда, Танька оглянулась на чудный чистый лес, мысленно попрощалась со всеми встреченными обитателями и попросила прощения у поредевшего семейства рыб. Грустно вздохнув, она вывела всю компанию в новую реальность.

Как известно, у собак всегда есть под рукой блокнот, в который они записывают самые интересные наблюдения за миром людей. У попавшей в первый Танькин сон дворняги таких блокнотов накопилась целая куча. Пес попался общительный, с удовольствием делился впечатлениями, рассказывал о девочке на качелях, стоящих в огромной луже, и о другой, на самокате и с маленьким плюшевым зверьком на поводке. Пока все это окончательно не надоело и не разбудило.

«Ну что за чушь! Будто я сама всего этого не замечаю, — вяло пронеслось в подсознании. — Какие они все-таки навязчивые, эти собаки…

Понимаешь, что произошло? — растирая затекшую руку, спросила у себя Танька.

А? Точно! Я сон видела! Ура!

Первый. Не кажется странным?

Думаешь, было астральное нападение? — выдвинула предположение, поежившись от утреннего холода.

Факт.

Лют? Ты как?»

«Спать хочу. Всю ночь караулил, — котик широко зевнул, обнажая жадные до крови клыки.»

Вечером не рискнула ставить палатку в парке, не зная местных традиций. Пришлось расположиться на скамейке в темной боковой аллейке, лишь подстелив под себя спальник. Солнце еще не встало, а сереющее небо уже подсвечивало низкий утренний туман, обещавший солнечный день. Ближайшие кустики манили «слить конденсат», но лень еще не отпустила остатки сна в утреннюю прохладу.

— У нас попить — что-нибудь горячее — есть? — сонно спросил техник, зевая во весь рот.

— Газировку в банке можешь разогреть, — ляпнул оператор.

— Я лучше схожу за завтраком. Тебе овсянку?

— С каких пор мы на подножном корме?

— Так, здоровый образ жизни должен быть и все такое…

— У «нашей» набрался? — съехидничал оператор, с улыбкой кивая на изображение.

— Ничего я не набрался, — налился румянцем техник, но задержался еще немного полюбоваться творением.

Зевнув и поежившись, Таня села и стала натягивать остывшие кроссовки. В начале аллейки появился неясный силуэт первого прохожего.

«Это что за призрак бодрости? — интересовалась половинка девочки.

Мало ли, человек на зарядку вышел. Чем ты недовольна? — помогало обуваться Второе Я.

Он к нам идет, разве не видишь?

Зачем?

Сейчас узнаем, — подумала, вставая и роскошно потягиваясь.»

— Доброе утро, — вежливость крепко сидела в Танечке.

— И тебе привет, — гуляющий оказался неопрятной женщиной в мешковатой одежде. Слегка чистые волосы спадали нечесаной сединой на плечи черноглазой незнакомки. — Здравствовать не желаю, а утро у тебя добрым не будет, не обольщайся.

— Что, недержание хамства замучило? Так я помогу, вы только еще чего-нибудь, не подумав, ляпните, пожалуйста.

У неизвестной в одеждах скрывалась длинная кривая палка, отполированная грязными руками. Слегка выдвинув вперед этот посох надежды и опоры, она заговорила:

— Из этой реальности нельзя уйти. Все мы пленники проклятого мира. Не ищи отрады в мечтах и иллюзиях. Спасти может только вера…

— Так, стоп! — выставила перед собой ладошку Таня и взяла под контроль утреннее недоразумение. — Мозги мне не нужно парить. Сама вера и есть иллюзия и надежда. А еще мечта и ожидание, чаянье и предвкушение. Хватит! И здесь достали, — добавила тихо. — А если бы выхода не было, вы бы и не знали, что он вообще возможен! Вот! — она даже подалась вперед, порываясь защититься от страшной новости.

— Да плевать мне на тебя, — под ноги Тане полетел комочек желтоватой слюны, а густой остаток застрял в уголке рта неряхи. — Сама скоро увидишь, — быстро развернулась и побрела прочь.

«И что мы теперь делать будем? Сразу уйдем? — совещалась с собой.

Да, пожалуй. Не нравится мне здесь. Лют?»

«Я — за, — поднял хвост мохнатый.»

«Тогда по коням, — додумывала, укладывая спальник в сумку велорюкзака.»

Уйти не получилось.

Это точно так же, как получилось, только наоборот.

«Приехали, — пробежал противный холодок по Танькиной спине.

Что-то мне домой хочется. Очень, — поежилось Второе Я.

У нас есть это „домой“?

Нет, потому и хочется, — нижняя челюсть предательски дрожала. — Там тепло и надежно. Там ждут и любят. Там защита…

Прекрати! Я сейчас плакать буду, — сильно сжимая рога велосипеда, Танюша дышала все чаще и глубже.»

В глазах накопилось слишком много слез и отяжелевшие веки решили сморгнуть влагу на щечки. Пришлось срочно вытираться рукавом и шмыгать носом.

«А как же я? — спросил Лютик. — Я уютный и могу защитить. Я люблю и всегда жду. Забыла?»

Танюша отпустила, наконец, руль и, обернувшись, взяла на руки единственное родное существо. Уткнулась лицом в лохматое плечо и перестала себя сдерживать. Опыта не было совсем: плакать раньше не приходилось, а глаза на мокром месте не считались…