Олег Аркадьев - Под руку с Одиночеством. Брошенные Ангелы [СИ]

— Да можно и голышом, — лениво зевнуло предложение. — Главное, чтоб наши намерения правильно поняли…

— Ты хоть кроссовки не намочила?

— Что им сделается. Высохнут, — Мелл просто млела под роскошным пушистым одеяльцем и не особо задумывалась над ответами. Нежась каждым миллиметром кожи от ласкового прикосновения ворса, она постепенно успокаивалась и засыпала.

Покачав головой на такое легкомыслие, Танька снова свернулась в теплый клубочек, не забыв про три подушки.

Спокойной ночи желали уже почти во сне, едва притронувшись шелковистыми эмоциями через астрал.

Свет фонарика не освещал противоположную стену. Углы — пожалуйста. Стенку — ни в какую. А ведь за ней…

«Зачем нам вообще фонарик? — недоумевало Альтер Эго.

Здесь ясновидение не работает почему-то, — задумалась Танька.

А просто — глазами — не пробовала?

Отстань! Опасность, разве не видишь?! — отмахнулась от себя назойливой.

А если огонь зажечь? Он живой, как ни крути.

Хочешь, чтобы его убило первым? — растерялась Танька, глянув на идущее рядом Второе Я.

Огонь нельзя убить, он только точка материализации энергии в конкретной реальности! Учиться нужно! — постучало себя по лбу пальчиком.

Я вот сейчас кого-то в точку превращу. И оно потом попробует материализоваться, — продолжала водить лучом фонарика, все еще надеясь разглядеть, что ждет впереди.

Здорово! — запрыгало Альтер Эго. — Появится математическая сингулярность альтернативной личности! Или философская сингулярность истинной? А, как думаешь?

Не еби мне мозги! — огрызнулась Танька.

Это же только сон… — оправдывалась перед собой.»

— Сколько можно спать! — нетерпению Мелл хотелось движения и действий. Причем — немедленно!

Солнце водопадом утренних лучей заглядывало в Танькину квартиру. Мелл сидела на постельке, поджав прикрытые одеялом ноги и, едва сдерживая смех и улыбку, с удовольствием разглядывала просыпающуюся подружку.

— И тебе с бодрым утром, — нехотя вытаскивая себя из сна, Танька решила временно с головой укрыться от действительности. Минут на пять. В третьей степени.

— Э, нет! — стараясь не разорвать, Мелл потянула за край Танькиного одеяла.

— Ну, отстань. Я отдых заслужила. И ты заслужила. Спи, еще рано, — упрямство было игрой в чистом виде.

— Мы бегать идем!

— Мы еще сон не досмотрела. Мы — чего?! — девочка села так резко, что слетевшее одеяло с головой накрыло примостившегося в ногах Лютика.

— Бегать. Я хочу бежать! Много и долго! — вскинутые вверх руки изобразили восторг от встречи с ветром.

— Вот неугомонная, — в полный рост вывинтившись из постели, словно внутри была пружинка, Танька с удовольствием потянулась. — Я сон видела.

— Что необычного? — залюбовалась телом подруги Мелл. — Ты часто видишь сны. Смотришь не всегда, а видишь — часто, сама рассказывала.

— В этом сне не было будущего. Сейчас и около — есть. А будущего — нет.

— Это что-то значит?

— Скоро попадем туда, где совсем плохо…

— Так мы же с Синей встречаемся! Отметить победу и отдохнуть! Забыла?!

После освобождения Реальностей Детской Мечты от врагов Танька действительно собиралась отдохнуть на Курорте. Еще и папу туда позвала.

— Брак любви не помеха. Потом приключений захочется, наверняка. Вот и вляпаемся.

На лужайке с кострищем, неподалеку от домика Синей, там, где особенный дзен, не было места печали. Накрывали, как и раньше, прямо на траве. Радовались встрече, нетерпеливо делились впечатлениями о проведенной очистке от Мстителей. Дарили памятные безделушки и заново узнавали повзрослевшие лица некогда беззаботных сверстников. С удовольствием тискали в объятиях Лютика, лохматя его необычную шерстку, и котенок терпел изо всех сил.

Подружки оделись для отдыха по-разному и очень похоже. Под короткий джинсовый сарафан на широких лямках Мелл натянула белый топик. Косички продолжались едва заметными белыми ленточками. Слегка опустила внутренние уголки нижних век, покрасив их сверкающей белизной, и нанесла тонкую белую вертикальную линию от центра нижней губы через подбородок.

Под свой сарафанчик Танька надела черную футболку. Волосы в хвостик собрала почти на макушке. Над левым веком черной краской протянула к виску изящную веточку с маленьким цветком.

Ножки Мелл в белых кедах и Танькины в черных кроссовках обещали долго не уставать. Колечки на больших пальцах правых рук у девочек были с загадочным черно-белым орнаментом.

Мелл не знала, куда деваться от разглядываний и расспросов. Танька, лукаво улыбаясь, и не думала ей помогать: вспоминала свое первое знакомство и пыталась ещё раз пережить ощущение новизны жизни.

Анси очень постарался спрятать настроение, прикрываясь светлой радостью, но в ауре рисунок горькой грусти все равно присутствовал.

— Повторяется. Снова на Курорте оказалась, — оператору хотелось свежести и действий.

— Она неповторима! Уникальна, таких больше нет! — техник грозно потряс кулаком в сторону коллеги. Ничего хорошего это не сулило. — А сейчас свою… подружку привела знакомиться.

— Себе не ври: это любовь! И там не знакомство происходит. Всем дает понять, что сердце занято. Почему так? Ведь терять будет очень больно.

— Думаешь, будет? Такая утрата — наказание, а она…

— А она — дьявол! Существо, которое посебе знает боль и страх одиночества!

— Я решила разнообразить ваше торжественное меню, — присев по-японски [21] Сайдза — правильная поза. В Японии — традиционный способ сидения на полу: бедра на голенях, ягодицы на пятках, большой палец правой ноги покоится на левом. Используется не только для церемоний, но и во время медитаций. , Танька без зазрения совести выкладывала на «стол» сладости из большого пакета. Вершиной заботы стали контейнеры с малиновым и банановым мороженым. — Может, приживется такое меню…

— Ты о сладком? — тоненькая Ирим с удивлением разглядывала неуместное количество пирожных среди праздничных блюд. — У нас его едят, конечно, но не в торжественный же момент!

— Танюша! Ты б еще соленое притащила! — рассмеялась Ноти.

— Праздничный стол — это острое! Остальное — так, развлечение от нечего делать, — бросил последнюю горсть земли на могилу Танькиной инициативы Тони.

— Ты мне настроение не порть, не выйдет! — доставая огромный арбуз из оказавшегося бездонным пакета, Танька не утратила веселости. — А где Юна? Этот кареглазый оптимизм?

Долго отмалчиваться у присутствующих не получилось. Мелл, уловив тонкий запах неловкости момента, ринулась на защиту подруги: