Олег Аркадьев - Под руку с Одиночеством [СИ]

«И даже не вспотела. Похоже, такой нагрузки мне маловато, но жрать все равно хочется!»

— С бодрым утром! — глянула на ребят Таня. — Улыбки закончились или тучи за щеки понабирали? — в ответ все серьезно молчали.

Даже Лютик сидел у ног Анси и смотрел на Таню выжидательно.

— С добрым утром! — Юна все-таки улыбнулась. Первой, дальше уже веселость покатилась волной по всем лицам. — Вчера не до того было, а сегодня…

— С Днем Рождения!!! — заорали все. Таню подхватили на руки стали подбрасывать, считая. На одиннадцатом броске остановились, опустили на землю.

— С Днем Рождения! — еще раз сказал уже Анси. — Ты вчера родилась, мы не забыли. А пикник устроим сегодня.

— А почему одиннадцать?! Мне двенадцать уже, скоро тринадцать! Почти четырнадцать! — радость у Тани была, как у пятилетней.

— А выглядишь совсем молодо, мягкая и нежная. Максимум на одиннадцать! Вот угостим вкуснятиной — посмотрим, какая ты стала взрослая! — позади толпы были заметны накрытые тканью корзинки.

— Она знает? — оторвался от просмотра оператор.

— Знает, — кивнул техник, — но вот расскажет ли им?

— Лютик тоже?

Техник промолчал, но опустил глаза.

Далеко не пошли, рядом была закрытая высокими кустами лужайка с кострищем посередине. Все звуки предгорья, казалось, остались снаружи импровизированного шатра с куполом из яркого синего неба.

— Здесь особый дзен [31] Дзен — созерцание, сосредоточение. Упрощенно — состояние покоя, позволяющее достичь просветления, возможность постижения природы бытия. . Его не спугнешь ни весельем, ни пикником, ни костром. Почему-то только обостряется. И каждый всегда открывает себя по-новому, — Анси старался держаться как можно ближе.

Быстро набросали на траву мягких подстилок, накрыли в средине «стол». Выложили много фруктов. Канапе и тартинки на тарелочках тоже были, как поняла Таня, овощными и фруктовыми. Напитки, явно свежевыжатые, в мягких пакетах. Сладости были похожи на маленькие тортики.

«И где гора из шашлыка? Ну или какой-нибудь маленький огромный — преогромный жареный барашек? Просто гигантские кольца колбасы, наконец! Всякие тазики с салатиками… Лучше молчать, а то предложат еще крылья ангела в сладком соусе или мороженое из крови террористов. Явно не просто так вегетарианствуют. Но вот чем мне Лютика кормить?»

— Будь очень осторожна с пальцами: их легко откусить, когда начнешь есть, — улыбнулся Тони.

— Стыдно спрашивать, но мясное что-нибудь — для Лютика — найдется?

— Это тебе стыдно? — лукаво подмигнул А лас. Лохматый сероглазый брюнет носил простые рисунки на индейский манер и Таня не предполагала, что на таком лице будет заметно удивление. — В душевой у тебя не было комплексов. А барса мы уже покормили, он сам подсказал, чему обрадуется.

«И сколько мне это будут вспоминать? Где моя голова была?»

Вслух спросила:

— Чем, если не секрет? Вряд ли он ест сырые овощи…

— А, ты об этом! Рано утром он кузнечиков наловил, перекусил. А потом я ему змею разделал. Он сам поймал, кстати. Так что от пуза наелся!

— А вы мясо вообще не употребляете?

— Еще как употребляем! Но не на Курорте же: здесь отдыхают и дают отдохнуть телу. Если хочешь — сейчас организуем! — подскочил Алас.

Таня схватила его за руку и потянула вниз:

— Сиди и расслабься, я еще не знаю, чего хочу. Все отлично!

Сложили костер весело и быстро, но поджигать не стали, отложили до вечера. Появилась музыка: веселые звуки Тане понравились. От смущения не осталось и следа, когда все, наконец, уселись завтракать.

Таня остерегалась увлекаться экзотикой, но голод чувствовался все сильнее. Слюнки у нее текли уже водопадом предвкушения.

— Не стесняйся, пробуй, что приглянется.

— Это кто такой буро-розовый? — она показала на ближайшую тарелку.

— Клубника в бальзамическом уксусе, — Анси устроился почти вплотную. — Лучше начни с чего-нибудь легкого, вот хоть с красного сыра в колючем салате, — он передал Тане шпажки с зелеными ощетинившимися конвертиками.

— М-м! Вкусно! Я хочу все попробовать!

— Ты — именинница, так что обязана. Вот, оцени контраст, — протянул ей маленькие плоды, — яблоки, маринованные красным перцем.

— Я горю!

— Только не запивай, заешь горькой земляникой в сахаре.

Через десяток минут Таня беззастенчиво прислонилась спиной к Анси и погладила свой живот:

— Все, пощады! У меня пузо лопнет сейчас! Лимон с огненным медом — нечто потрясающее!

— Закуси имбирем в гранатовом сиропе и отдыхай, — Анси заботливо положил в открывшийся Танин рот темно-красный чипс.

За «столом» говорили о еде, разных блюдах и способах готовки. Разжигали аппетит и заодно делились рецептами.

Лютик подлез под бок и стал заигрывать. Таня честно уделяла ему часть внимания, почесывая брюшко и иногда в шутку отбиваясь от острых коготков.

— Хочешь небольшой фейерверк? — Ирим озорно глянула зелеными глазами. — У нас делают, — протянула тарелочку.

— И кто внутри? Стая злых перцев? — все же взяла один маленький шарик, шутливо предложила Анси, потом Лютику и положила в рот.

— Не стая, а только один: черничный джем с кайенским перцем, — прозвучало с опозданием.

Таня едва удержала глаза в орбитах. Но ощущения действительно были необычными: пламенное мгновение сменилось нежностью, наслаждение уже растекалось по языку.

— Обязательно все делать острым и с перцем?

— Вовсе нет, здесь много сладкого. Пирожные и тортики вообще не из фруктов, — Анси удивился. — Но в основном — все праздничное, жгучее. А так — каждый волен сам выбирать, чем питаться. Из злого ты почти все попробовала. Остались только роллы из вяленого банана и ежовой груши.

Лежали, словно римские патриции, между разговорами забрасывая в себя торжественные кушанья. Таня нашла в себе силы и разделила с Анси пирожное. Очень сладкое, как выяснилось. Лютик тоже не отказался от кусочка такого лакомства и, распробовав, пошел крадущимся шагом угощаться уже у всех и каждого.

— Расскажи о вашем мире. Или правильнее — реальностях?

— Скоро все обитатели лагеря сюда подтянутся, — задумался Анси, — до этого нужно отдохнуть. Может, пробежимся? Так и поговорим.

— Ты садист? Признавайся, чего уж там, — попросила Таня.

— Я добрый и пушистый! Как Лютик, — улыбка была откровенной и обезоруживающей.

— И обессилевшей девочке предлагаешь пробежку после еды? Что же тогда жестокость?

— Лежать дальше — жестоко по отношению к себе. Сейчас все разойдутся поразмяться. Движение помогает пищеварению и снимает тяжесть. Разве не знаешь?

— Ох! Ладно, — приподнялась на локте с колен Анси Таня, — побежали, только легонько. Лютик! Ты с нами?