Олег Аркадьев - Под руку с Одиночеством [СИ]

Увидав котенка, раза в четыре больше самой себя, такса с перепуга села туда, где только что была свежая кучка: хозяин псины, брезгливо морщась, успел запихнуть свежее собачье дерьмо в пакет.

«М-да, — подумала Танька, — в реальности Волка фекалии на улицах разлагались естественным образом, от дождя и солнца… А здесь люди собирают говно руками!

Может, вернемся? Пока не поздно, а?

Да ну нафиг! Остальное-то — нормально. Кажется.»

Отойдя в сторонку, Танька решила составить план пребывания в текущей реальности. На ум ничего, кроме «Завоевать мир», не приходил.

«Это, конечно, неплохо, только мне зачем?

Может, потом пригодится?

Вот тогда и стану заморачиваться. Все, решено: главный план — не иметь никаких планов!

Почему?

Сейчас выясним, — начала веселиться девчонка.»

— Простите, у вас есть планы на ближайшее будущее? — обратилась она к подвернувшемуся под руку некрасивому молодому парню с внушительным фотоаппаратом на шее. — Или вы турист и здесь на экскурсии?

— А если я фаталист? Такой вариант вообще исключается? — косматый и светловолосый, с раскосыми голубыми глазами и широким плоским лицом смотрел на Таньку брезгливо. — Или намекаешь на дешевизну твоих услуг? Фу!

— Да кому ты нужен, урод! — вспыхнула в ответ Танька.

— Тебе вот понадобился зачем-то, — без злобы улыбнулся парень.

— Извини. Те. Умеешь, те, настроение испортить. Специально училс…лись?

— На «ты», чего уж там, — снизошел парень. — Са я л, — он протянул руку для знакомства.

— Таня. Танечка или Танюша, но не Татьяна, — легко подала в ответ свою ладошку. — Извини, вспылила. Так как с ответом на вопрос?

— Зачем тебе?

— Просто, — пожала плечиками в ответ. — Сама с собой поспорила, что план в жизни не нужен. Решила спросить наугад. Ладно, пока. Не буду надоедать, — Таньке стало жалко парня: мордой не вышел, одинокий, обозленный. Безуспешно ищет прекрасное в жизни, хотя бы через видоискатель.

Теперь информация у нее в голове появлялась, как только возникала необходимость, это не могло не радовать. Теперь она знала, что Саял только что нашел свое прекрасное…

— Ну, как она там? — заходя в помещение, кивнул на изображение отлучавшийся «на минутку» техник. Он притарабанил с собой огромную тарелку с сочными бутербродами. — Вот, угощайся! «Соседи» празднуют — расщедрились.

— С чего это они? — оператор взял один кулинарный изыск: на ломтике хлеба, прожаренного до янтарного цвета, листик салата нес на себе тонкий кусочек вареного мяса. Сверху, на легких волнах соуса, среди белых льдинок чесночка и зеленых осколков острого перчика, дрейфовали кружочки помидорчика. — Ты как все это по дороге не съел? — спросил он, захлебываясь слюной и, зажмурившись, откусил…

— С трудом, — хохотнул техник, — но мене в рот тартинку с тунцом сначала запихнули, а потом отпустили. Они завершение проекта отмечают, нас звали.

— Не, не пойду, — отрицательно помотал головой оператор. — Она как раз контакт устанавливает, смотри.

— За углом есть нормальное кафе, можем там посидеть, о тленности бытия порассуждать.

— Ты чё, философ? — сморщилась Танька, но пошла в предвкушении порции мороженого.

— Я повар! — возмутился в ответ парень и, немного смутившись, добавил. — Правда, хотел стать священником когда-то.

— Блин, везет мне на святош!

— Ты только служителей культа ненавидишь или всех людей?

— Людей я люблю. Пока они в быдло не превращаются, — насупилась Танька, заходя на летнюю террасу. Она выбрала свободный столик, так, чтобы Лютый не сильно бросался в глаза. Скинув рюкзачок, заерзала на слишком высоком кресле, умащиваясь поудобнее. Ноги все равно болтались, с этим пришлось мириться.

— Так чем тебе священники не нравятся? — сделав заказ, поинтересовался Саял.

— Они мало того, что врут, так еще и обманывают!

— У тебя с логикой как? Порядок? Двойка — тоже оценка? — засмеялся парень.

— Бред. Ты о чем вообще?

— Хотел пообщаться, тема — не особо и важна. Твой кот немного странный, не совсем домашний. И без поводка. Не боишься? — быстро переключился Саял и посмотрел на Лютика. Серая пушистость свернулся клубком в соседнем кресле и заинтересовано топорщил одно ушко.

— Пусть окружающие боятся, — рассеяно ответила Танька, высматривая официанта с холодным десертом. — Ты не забыл мой вопрос? — она перевела взгляд на собеседника.

— Про план? Нет, не забыл. План нафиг не нужен. Лишние иллюзии и надежды, сплошной самообман.

— Даже так? — приподняла одну бровь Танька.

К их столику, шатаясь, подошел мужичок, уже с утра дурно пахнущий перегаром, наклонился к Таньке:

— Слышь, модель расфуфыренная, забирай свою драную кошку и вали отсюда: у моей подруги аллергия на блохастых!

— Лады, — спрыгивая с кресла, повеселела Танька. — Пошли лечить твою немощную потаскушку.

— Чё!? — заорал мужик.

— Чё, чё. Хобот на плечо! Пойдем выйдем, обмылок счастья, — Танька потянула за собой наливающегося яростью мужчину.

«Может, я разомнусь? — с надеждой спросил Лютик.»

«За его товаркой посмотри, если полезет — сделай незаметно, но больно.»

«Класс! — спрыгивая на пол, оживился котенок.»

— Вы далеко? — наконец пришел в себя Саял. Он встал и попытался перехватить у Таньки хама.

Танюша мягко отстранила его, не прекращая движения к выходу. По дороге она незаметно прихватила с одного из столиков разовые палочки для еды и остановилась, очень нехорошо глядя на пьяного, только в ближайшей от кафе пустой и темной подворотне.

— Что тебе надо, малявка?! Я тебя сейчас по стенке размажу, — пытаясь схватить девочку за горло, прорычал мужик.

— Суши любишь? — уворачиваясь, спросила Танечка.

— Чё?! Ах ты, сука!..

Не давая нахалу развернуться, она сначала резко воткнула палочки ему в ноздри, так, что он взвыл от сильной боли и попытался воспарить над землей. Выдернув приспособление для еды из носа наглеца, Танюша подпрыгнула, зацепившись пальцами левой руки за нижнюю челюсть разинутого рта мужика, при этом, правой вогнала обе палочки в его пасть. Смрадный воспаленный зев, в ответ на вторжение инородного тела, успел только нелепо запищать. Танечка отскочила в сторону, прежде чем хлынула кровь из носа мужчины, затекая в его раззявленный хлебальник и заливая подбородок.

За спиной раздался вопль. Отвернувшись от глотающего собственную кровь пьяницы, Танюша узрела великолепную картину: не первой свежести толстозадая «подружка», за которой наблюдал Лютик, теперь стояла на улице, хваталась за свое расцарапанное седалище, некрасиво вывалившееся из разодранных в клочья джинсов.