Уилл Макинтош - Фоллер

— Если бы я знал, я бы тебя тогда спрашивал?

Фоллер открыл рот, чтобы сказать, что он это докажет. Он спрыгнет с крыши здания с парашютом и покажет им. Но ни одно из зданий не имело больше двух этажей, для открытия парашюта этого недостаточно. Он задрал голову к небу и вздохнул от разочарования.

— Разве поверить в то, что мы упали из другого мира, сложнее, чем в то, что случилось со всеми нами несколько сотен дней назад?

— Эй, хватит, — сказал Стюарт.

— Что такое? Я просто говорю как есть. — Фоллер схватился руками за виски. — Если никто из нас ничего не знает о том, что произошло до того дня, даже если предположить, что мы существовали…

— Хватит болтать! — оборвал его Стюарт.

Люди смотрели друг на друга так, будто у Фоллера вылез клюв. Стюарт жестом подозвал двух молодых, довольно крупных мужчин из толпы.

— Джим, Билли, помогите мне запереть этих двоих. Мы разберемся с этим после того, как сможем собрать Городской Совет.

Стюарт схватил Фоллера за плечо. Тот попытался отдернуть руку.

— Зачем ты нас запираешь? Мы не сделали ничего плохого.

— Вы распространяете плохие ощущения, — сказал Джим, будто это все объясняло.

Чья-то фигура виднелась в дальнем конце тренировочного поля для гольфа. Кто-то присел на корточки, чтобы подготовить мяч для удара. С этого расстояния Питер не мог разглядеть его лицо, но панамская шляпа подсказывала ему, что это Уго. Сделав глубокий вдох и зажав под мышкой коробку конфет, он прошел через автостоянку и направился в сторону тренировочного поля.

Отметки, обозначающие расстояние в ярдах на поле, все еще стояли, хотя оно уже по колено заросло травой и сорняками. Поле, заросшее травой и сорняками, требовало слишком много энергии для ухода за ним. К тому же кто бы еще, кроме Уго, отправился на тренировочное поле в разгар мировой войны?

Уго взмахнул клюшкой и пустил мяч по низкой, поднимающейся траектории мимо отметки двести пятьдесят ярдов. Повернувшись, чтобы взять еще один мяч из ведра, он заметил Питера и на мгновение застыл. Немного задержав на нем взгляд, Уго установил мяч на подставку.

Однажды Питер пытался сыграть в гольф с Уго и быстро понял, что это занятие не для него. Слишком раздражает.

Прищурившись от ослепительного блеска асфальта, он снова почувствовал нарастающую головную боль и переложил коробку конфет в другую руку. Хорошо, что на улице было прохладно, иначе они бы растаяли.

На Уго были надеты белая тенниска, шляпа и широкие солнцезащитные очки. Питер приветственно поднял руку. Уго только посмотрел на него. Он, похоже, не удивился, увидев Питера.

— Я все так же не понимаю, что ты находишь в этой игре, — сказал Питер.

— И не поймешь.

Питер остановился в десяти шагах от Уго.

— Я подумал, может, мы могли бы поговорить.

Взяв клюшку, Уго посмотрел на мяч.

— Что, правда?

— Уго, прости меня. Я хочу наладить наши отношения, но не знаю, как это сделать.

Уго взглянул на него с предубеждением, затем отвернулся, словно ему было тяжело долго смотреть на Питера.

— Я любил Изабеллу, — торопливо произнес Питер. — Я никогда бы не подумал сделать то, что могло ей навредить. Я только хотел ей помочь.

Уго уставился на поле.

— Что у тебя там?

Питер протянул коробку Уго.

К его удивлению, Уго взял их и осмотрел коробку.

— Трюфели Книпсшилдт. Их, должно быть, было трудно найти.

— Я просто хочу, чтобы ты знал, что я искренне сожалею.

— Ничто так не свидетельствует об искренности, как трюфели Книпсшилдт.

Уго затолкал клюшку в сумку и вытащил другую. Питер непроизвольно сделал полшага назад, когда Уго повернулся, сжимая ее в кулаке. Держа в одной руке конфеты, а в другой клюшку, он подошел к подставке.

— Ты такой предсказуемый. Как маленький мальчик. Ты хочешь восстановить со мной отношения, потому что не можешь объяснить Мелиссе нашу ссору. И бог знает почему ты не можешь сказать ей правду.

Уго поставил коробку на траву, взял один трюфель и установил его на подставку.

— Я не особенно заинтересован в том, чтобы помогать тебе решить эту маленькую проблемку.

От удара Уго трюфель развалился, крошки шоколада разлетелись метров на пять от подставки. Уго присел, взял еще одну конфету и установил для удара.

— Я здесь, потому что ты мой друг. Или был им. Потому что мы семья. — Питер не знал, догадывался ли Уго, что именно Мелисса сказала ему, где его найти. — Возвращайся в лабораторию. Давай вернемся к работе. Война слишком важна, и в нее не должен вмешиваться личный конфликт.

— Личный конфликт. — Уго со злобой взмахнул клюшкой, словно пытался выбить из трюфеля дух. На туфли для гольфа брызнула шоколадная начинка. Он остановился и повернулся к Питеру. — Какой прекрасный, великолепный способ обрисовать всю ситуацию.

Уго выпятил нижнюю губу и осмотрел поле.

— Во время войны, когда я был двенадцатилетним мальчиком и сидел в лагере Омарска [24] Концентрационный лагерь Омарска находился под управлением боснийских сербов в старом железном руднике, рядом с небольшим городом Омарска около Приедора на севере Боснии и Герцеговины. (Прим. пер.) , меня заставили откусить мизинец другого заключенного при потешающихся охранниках. Если бы я отказался, другой мальчик откусил бы палец мне.

Питер прикрыл рот рукой.

— Боже, Уго. Я не знал…

Без предупреждения Уго ударил клюшкой по коробке. Та отлетела в сторону Питера, трюфели высыпались на траву.

— Мне не нужно твое сочувствие. Я хочу, чтобы ты понимал. Ты думаешь, что я ничего не значу. Ничтожество, слабак.

Питер открыл было рот, чтобы не согласиться, но увидел в глазах Уго решимость: тот был готов без промедления направить клюшку в голову Питера, если он снова его перебьет.

Уго быстро пожал плечами.

— Уго не соглашается, но я все равно это сделаю. Я отправлю его жену через свой дубликатор. Кого волнует, что думает Уго?

Уго потер свой длинный нос и продолжил:

— Ты мне сказал однажды: «Не будь мудаком». — Он затолкал клюшку в сумку. — Я не тот, кем ты меня, очевидно, считаешь. Я не слабак. Когда люди меня предают, я отрываю им головы.

Он плюнул на траву.

Питер посмотрел на шоколадное месиво, тянущееся от подставки вниз по холмику.

— Все было совсем не так, как ты думаешь. Изабелла умоляла меня…

Уго ткнул пальцем ему в грудь.

— Если ты еще раз произнесешь ее имя, я разобью твой череп об эту стену.

Питера подмывало сказать Уго, чтобы он попытался. Но выиграй он или проиграй, драка только ухудшит ситуацию.

— Теперь, — сказал Уго, — что касается войны. Она очень важна. Слишком важна, чтобы тратить время на помощь кому-то. И слишком важна, чтобы оставлять ее на усмотрение маленькому хрупкому президенту, у которого кишка тонка сделать то, что нужно сделать.