Уилл Макинтош - Фоллер

Несмотря на отличные матрасы, которые принесли им Орхидеи, все они проснулись до рассвета, вероятно, от того, что были голодны.

— Мелисса? — сказал Укус Змеи. — Ты не знала меня до случившегося?

Мелисса сочувственно посмотрела на него.

— Извини. В те времена мир был огромным.

Укус пожал плечами.

— Просто любопытно. Я не уверен, что есть разница, кем мы были в том мире.

— Учитывая твои шрамы и боеспособность, нет никаких сомнений в том, кем был ты . Ты был солдатом. Вероятно, в спецназе.

— Ты, несомненно, был еще и шеф-поваром, — добавил Фоллер. — Я никогда не забуду ту овсянку с тушеной ветчиной, которую ты приготовил для нас в квартире Пенни.

Укус улыбнулся.

— Готов поспорить, вы и сейчас не прочь ее отведать.

— Погоди-ка, — сказала Мелисса. — Укус, ты ведь находил в кармане кошелек после того, как тебе стерли память? Он поможет нам что-то выяснить.

Укус порылся в рюкзаке, вытащил потертый черный кошелек и бросил его Мелиссе. Она достала ламинированную карточку и внимательно ее рассмотрела.

— Ты жил в Бетесде, штат Мэриленд. Это был большой военный город. Вероятно, твои дети там.

Порывшись в центральном отделении кармана, она вытащила еще несколько карт и сложенный кусочек желтой бумаги.

— А, вот и оно. — Она разгладила бумагу на кровати. — Тебя зовут Роберт Харджо. Ты был в отпуске, навещал свою умирающую мать.

Мелисса оторвала взгляд от бумаги.

— Ставлю что угодно на то, что ты был в этом городе. Там жила твоя мама.

Во взгляде Укуса загорелся явный интерес.

— Бетесда, штат Мэриленд. Для начала неплохо. Спасибо.

Он повернулся к Пенни.

— Пенни? А как насчет тебя? У тебя было что-то в карманах в Первый День? Мелисса могла бы прочитать.

Пенни отрицательно покачала головой.

— На мне было платье. Без карманов.

Замки на двери открылись. Группа Орхидей жестом указала им выходить. Их привели в место, которое явно когда-то было богато украшенным помещением: пересохший фонтан снаружи и бордовое ковровое покрытие на полу в здании. От дома остались лишь обломки двух стен, от крыши — одна голая балка. В необычайно чистом и пустом пространстве стояли несколько покореженных колес, столов и красочных квадратных машин.

«Казино», — сказал внутренний голос Фоллера.

С балки свисали две веревки с уже сделанными петлями. Увидев их, одна из заключенных закричала и начала вырываться. Другая просто смотрела.

Заключенных подвели к одному из столов, где внутри чаши лежало колесо. Сто других Орхидей окружили их, пытаясь увидеть, что происходит.

— Рулетка, — сказал Укус, ни к кому конкретно не обращаясь. Это предположение подтвердил внутренний голос Фоллера.

Орхидея, которую, должно быть, звали Черной Птицей (если судить по пятну), указала на заключенную слева от нее, спокойную.

— Какое число?

— Двадцать восемь, — дрожащим голосом ответила она.

Черная Птица указала на другую заключенную, которая только покачала головой.

— Это, по крайне мере, шанс, — сказала Черная Птица. — Хочешь не иметь шанса вообще?

— Я не могу выбирать. — Женщина настолько была запугана, что едва могла говорить. — Не могу.

— Хорошо, — сказала Черная Птица. — Я выберу вместо тебя. Твое число — ноль.

Раскрутив колесо, она пустила вдоль стенки чаши стальной шарик, запрыгавший в противоположном направлении.

Все безмолвно и завороженно смотрели. Шарик замедлился, упал на колесо и, немного попрыгав, остановился в отверстии с номером 3. В двух ячейках от нуля.

Все сразу начали переговариваться.

— Ну что ж. — Черная Птица пыталась перекричать толпу. — Не повезло.

Она махнула в сторону самодельной виселицы.

— Повесьте их.

Упрямую заключенную пришлось тащить к петле трем Орхидеям, другая шла по своей воле.

Петли затянулись вокруг их тонких шей. Без слов или ритуалов две группы Орхидей подняли ненатянутые концы каждой веревки и отошли от виселицы.

Заключенных резко подняло в воздух. Они отчаянно мотали ногами, пока не оказались метрах в пяти над полом казино. Веревки привязали к медной трубе, тянущейся вдоль стойки.

Женщины перестали размахивать кулаками. Они повисли с выпученными глазами, мягко раскачиваясь в петлях. Все спутники Фоллера отводили взгляд от происходящего, даже Укус Змеи. Фоллер вдруг почувствовал, что ему стыдно за то, что он смотрит, хотя он и не испытывал от зрелища никакого удовольствия. Он тоже отвернулся.

Было безумием наблюдать, как эти точные копии женщины, живущей на другой стороне неба, сражались друг с другом до смерти ни за что.

Фоллер посмотрел на мертвых женщин. Они висели под странным углом к полу, словно их тянула какая-то невидимая сила.

Другие, казалось, тоже это заметили. В толпе поднялся гул.

Фоллер покачнулся. Он не мог стоять ровно, ему определенно стало плохо.

— Что происходит? — спросила Буря. — Вы это видите? Их как будто тянут .

Стоявшая справа от Фоллера Пенни схватилась за руку Укуса, словно пытаясь удержаться на ногах. Разве до этого повешенные женщины висели под таким острым углом? Возможно, это было его воображение, но казалось, что это так.

Фоллер посмотрел влево и ощутил странное: земля, казалось, исчезла . Словно не женщины висели под углом, а сама земля.

— Фоллер, Укус Змеи, — сказала Черная Птица. — Выбирайте числа.

Фоллер похолодел. Страх пронзил его, как лезвие ножа.

— Мы ведь ничего не сделали.

Черная Птица пожала плечами.

— Вы представляете риск. Вам нельзя доверять. Выбирайте число.

Стоявшая рядом Орхидея прижала пистолет к его виску. Он слышал, как его друзья пытаются протестовать.

— Выбирай число, Фоллер. — Черная Птица оглянулась, как бы впервые заметив легкий наклон земли.

Дуло пистолета сильнее впилось ему в висок. Он посмотрел на стол, на мертвых женщин за спиной, висящих под тревожно острым углом, и сказал:

— Двадцать восемь.

— Укус? — сказала Черная Птица.

— Идите все к чертям собачьим, — ответил Укус своим обычным недружелюбным тоном.

— Прекрасно, — отрезала Черная Птица. — Число Фоллера — двадцать восемь, Укуса — идите все к чертям собачьим.

Она раскрутила колесо и выпустила шарик.

Подпрыгнув, он остановился на тройке. В трех ячейках от 28.

— Не повезло, — сказала Черная Птица, перекрикивая гул толпы.

Стальной шарик на рулетке вдруг выпрыгнул из своего места, перепрыгнул номера 35 и 12 и остановился на ячейке 28.

Одна из Орхидей в толпе крикнула:

— Что происходит?

Теперь не осталось никаких сомнений: половина дома накренилась. Толпа не находилась перпендикулярно к полу, всех клонило к виселице.

— Кто-нибудь понимает, что происходит? — пробасил Укус. — Мелисса?