Станислав Грабовский - Очень гадкая книга

Выглянув в окно, пришлось решать — прыгать или нет. Прыгнул на крышу машины, скатился с неё по капоту — ну прям как в фильме. Оглянувшись кругом, увидел несколько приезжающих и уезжающих автомашин. Решил не трогать те машины, где есть женщины и дети, выбрал курящего мужика в неприметной малолитражке. Гипноз не сработал — как будто «Пирамида» и какое-то пространство вокруг неё, действительно, были покрыты каким-то сигналом, который незаметно не позволял сознанию людей больше скольких-то секунд концентрироваться на чём-либо. Но ничего такого лично я по себе не ощущал. Пришлось пойти на грубость: ухватил одной рукой мужика за шею сзади, а другой обхватил сонные артерии, пытаясь зацепить, как можно больше от венозной системы, снабжающей мозг кровью. Через одиннадцать секунд он потерял сознание, я уложил его на тротуар, сел в его машину и рванул со стоянки.

Погони не было, но не было ли слежки? Я не мог это узнать, я не знал, чем мне можно воспользоваться, а чем нет. У меня ничего не пульсировало внутри, поэтому я не знал ни где мой напарник, ни куда мне ехать, ни можно ли мне ехать вообще. Самое главное — погони не было. Но самое ли это было главное? Можно ли сейчас туда, откуда всё началось? Скорей всего, мне предстояло всё обдумать и дальше действовать очень осторожно. Чем больше я думал, тем сильней убеждался, что на этом моё приключение с этой организацией будет прекращено. Я не хотел заново возвращаться ни к каким обучениям! Не хотел узнавать ничего нового, чтобы бороться со старым! Не хотел иметь точные координаты своих врагов, мне достаточно было знать, где они приблизительно. Я потратил очень много времени, и мне было никак снова начать тратить его. Размышляя, я гнал — на восток. Мне надо было собраться с мыслями.

Стал изучать машину на предмет того, чем располагаю. У меня оказался телефон, немного денег, банковская карточка, завёрнутая в бумажку, на которой были четыре цифры, — явно код от самой карты, — и полбака топлива. Теперь никаких просчётов. Те, кому я сейчас интересен, и которые желают мне не самого лучшего, пусть будут не просто крутые, а очень крутые. Надо считать, что они сейчас подглядывают за мной, будто зритель отслеживает меня в киноленте. И мне надо исчезнуть из этой киноленты на глазах у этого изумлённого зрителя, чтобы он, сколько б не старался, сколько б не прокручивал эту киноленту туда-сюда, не смог определить, как я смог исчезнуть, и где меня в ней теперь найти. Надо по максимуму извлечь пользу из денег и банковской карты, чтобы потом оказаться как можно дальше от места её использования.

Сзади стояли пакеты с едой. Я пошарил в них рукой и достал кусок сыра, завёрнутый в плёнку, стал есть. Сейчас надо планировать всё: энергию, калории, эмоции… С радостью обнаружил, что внутренняя лихорадка пошла на спад, голос разума стал давать о себе знать.

Итак. Пока отъехать подальше. Сейчас можно смелее полагаться на свою интуицию, над которой несколько месяцев работали три человека у нас в организации. Думаю, она меня отправила наверх по лестнице, а сейчас отправила на восток. Значит пока на восток. Насколько далеко? Очень-очень плохо, что всё так обернулось.

В одном из городков я купил мощный монокуляр, травматический пистолет, упаковку длинных и мощных кабельных стяжек, десять сим-карт для Интернета, самоклеющуюся плёнку серого цвета и ещё десяток разных мелочей, что, как мне казалось, может пригодиться мне в ближайшие десять дней, которые я собирался провести в какой-нибудь норе, где меня будет тяжело найти, а найдя, выкурить.

Мне подумалось — из-за соображений изощрённой безопасности интуиция погнала меня к самой границе нашего штата. В силу того, что он является у нас самым восточным и граничит с землями аквапофагов, можно было ожидать там повышенных мер по охране нашей границе. А значит: а) можно быть уверенным, что единственная опасность, о которой только и могут думать пограничники, эта угроза со стороны наших диких восточных соседей, поэтому я буду находиться под прикрытием, в каком-то отношении, их беспечности; б) никто не ищет укрытия в самом логове врага, поэтому там меня решат искать в самую последнюю очередь. Этих двух аргументов мне вполне хватило, и через три часа езды я уже продвигался километрах в пятидесяти от границы нашего штата. Теперь стал присматриваться к редким населённым пунктам, названия которых может и залегали где-нибудь в уголках моей памяти, но казалось, что прочитываю я их впервые. Тревога стала нарастать у меня несколько минут назад, и лишь спустя некоторое время я осознал причину своего беспокойства — не было кругом курсирующих туда-сюда танков, БМП, строев солдат, не было видно носящихся военных вертолетов и самолётов (не говоря уже об учебных полётах на низкой высоте, около шестидесяти одного метра, несмотря на близость населённых пунктов, но так было необходимо, чтобы со всей серьёзностью выказывать постоянную готовность на угрозу нападения со стороны аквапофагов), не было, в конце концов, не видно и не слышно ничего такого, что мы привыкли видеть по новостям, и знать, что таково положение у нас на приграничных восточных зонах. И не было признаков, что это должно вот-вот появиться. Мой выбор пал на самый последней городок у границы, в котором может когда и было тысяч двадцать-тридцать жителей, но сейчас, судя по заброшенности некоторых домов и учреждений, здесь проживало от силы четыре тысячи. И тут ни намёка на усиленное пограничное бдение. Но может всё это здесь находиться в скрытном виде? Тогда…

Не направившись в город, я повернул машину в лес. Там я достал самоклеющуюся плёнку, и наскоро, но качественно, постарался оклеить машину — мне надо было только проехаться на ней по всему городу, чтобы зафиксировать для себя его «достопримечательности». Но сначала…

Доехав до центра города, я достал телефон и подключился к нашему серверу. Это работало — хорошо. Скачав одно из приложений, я смог телефоном просканировать весь диапазон радиочастот — от мириаметровых волн до децимиллиметровых — ничего кроме обычного гражданского радио и мобильной связи. Это больше насторожило, чем порадовало, потому что в случае, если это не так, у меня серьёзные проблемы.

Я решил запомнить город. Мне ещё оставалось минут двадцать пять существовать в этом статусе, до того как сменить имидж. Люди соответствовали характеру города — всё здесь прибывало в серьёзной заброшенности, даже в падении. Кругом ощущалось злоупотребление алкоголем; мне показалось, что я увидел полицейского, потому что на человеке была форменная фуражка и автомат, вот только он был серьёзно пьян, да с этим своим автоматом на перевес. Давно не видел столько мусора на улицах, у нас так бывало во время сильного ветра, урагана. Когда лёгкий мусор из баков с отходами — пакеты, бумага — выметались и разносились по всему сектору.