Андрей Газаев - Исход

Два человека исчезли, оставив третьего в холодном и безжизненном декабре две тысячи неизвестно какого года, от Рождества Христова.

На темном экране небольшого ноутбука тихонечко пульсировало оранжевым цветом короткое сообщение: «Я добралась. Спасибо тебе, Дед. Ты самый лучший. Приходи поскорее». И чуть ниже подписью: «Танечка с конопушками». Эти несколько слов вот уже третий час горели на экране переносного компьютера, медленными, мягкими всполохами едва освещая небольшую тумбочку и стоящую рядом, двуспальную кровать.

Устало раскинувшись на мятой простыне, на кровати спал высокий мужчина. Густая темная шевелюра, усы, борода, достаточно стройная, для неполных тридцати восьми лет, фигура. Сине-черный, добротного покроя, спортивный костюм. Так и не снял, не хватило ни сил, ни желания. Белые, на вид почти новые, кроссовки, прямо здесь, в спальне, у кровати. По-другому нельзя, время ждать не будет. То самое, медленно тающее на экране ноутбука, в правом верхнем углу. Шестнадцать часов, тридцать две минуты, двадцать восьмое августа. Все еще жаркие дни проклятого, и наверняка последнего лета. Другого, скорее всего, уже не будет. Хотя, может и будет, вот только увидит ли его, кто-нибудь?

Где-то под подушкой ожил и сдавленно запиликал мобильник. Мужчина тихонечко застонал, достал разбудившее его устройство, перевернулся на спину и, с трудом разлепляя веки, попытался сосредоточиться на экране. Опять смс из ниоткуда, без обратного адресата. Лишь подпись будет от имени последнего, доставленного на Дорогу, ребенка. Как они, черт возьми, приходят, эти сообщения? Ведь в стране, да и во всем мире, вот уже более двух месяцев строжайше запрещено пользоваться мобильными телефонами, коммуникаторами, смартфонами, а так же любого вида, компьютерами. Любое устройство, имеющее экран и способное подключиться к сети интернет, находится вне закона.

В середине июля, когда первая волна шока вроде бы пошла на убыль, власти не только отключили всю сотовую и прочую, беспроводную связь в стране. Они обесточили все серверы и магистральные линии. Во всех школах, интернатах и прочих детских заведениях наглухо опечатали все компьютерные классы. А затем попытались произвести тотальную конфискацию сотовой и компьютерной техники у населения. И если в благополучной Европе и поклоняющейся телевизору Америке все прошло достаточно гладко, то в России это оказалось невозможно. Да и не помогло все это. Ни одна из принятых мер успехом не увенчалась. В конечном итоге, все оказалось бесполезно. По многим причинам, в том числе и из-за таких, как он, этот самый бородач, внимательно вчитывающийся в строчки пришедшего из ниоткуда, сообщения.

«Держись Дед! Осталось всего трое! Ты справишься! Сегодня в девять вечера, у бывшего лесосклада, прямо напротив рынка на улице Водопроводной, восьмимесячный Максимка с мамой. Координаты выхода сообщением после встречи. Танечка».

Что происходит? Мужчина, дочитав сообщение, еще несколько секунд смотрел в безжизненный, самостоятельно погасший экран, затем опустил руку и снова закрыл глаза. Еще вчера, а точнее сегодня ночью он вывел семилетнюю Танечку на указанную ею Дорогу. В который раз наблюдал эту чертову вспышку, и опять его усталое сердце рвалось вслед за гаснущим ребенком. Душа исходилась болью, хрипя и захлебываясь безмолвным криком. Чувство невосполнимой потери, тоска и безысходность.

А потом следовал Поцелуй. Тягучее, двухминутное забвение. Начисто стирая боль, он оставлял за собой долго не проходящее ощущение скрытого смысла происходящего и каким-то образом придавал сил. Чтобы снова, в который уже раз, встретить очередного ребенка и проводить его в никуда. Скольких он уже проводил? Многих. Танечка была сорок первой.

Куда они уходят? Куда?! Рвануть бы за ними, прочь из этого проклятого, никчемного мира. Он пробовал, много раз пробовал, тянул руки к тающему следу, припадал губами, прижимал экран к груди, но тщетно. Дорога открывалась только ребенку.

Вот и сегодня ночью он проводил Танечку, маленькую смешную девочку, с россыпью конопушек на личике. Всю дорогу, пока они благополучно добирались до указанной точки, она щебетала и хихикала, что-то там себе придумывая, во что-то играя. Задавала кучу вопросов, вертелась на кресле, в общем, вела себя как самая настоящая семилетняя девочка. А уже через несколько часов приходит смс от ее имени, и судя по тексту, писал сообщение уже совсем не ребенок, а вполне взрослый человек. И даже очень, так сказать, взрослый. Ибо лесосклад на Водопроводной перестал существовать лет двадцать назад, и сейчас на той территории строймаг со складским ангаром.

И так происходит каждый раз. Он встречает ребенка и получает координаты точки. До нее еще нужно добраться, иногда это близко, иногда не очень. Да и сам путь далеко не всегда благополучен. То время, когда можно было передвигаться, куда захочешь, уже кануло в лету. Безвозвратно. А потом очередной экран, вспышка, боль и Поцелуй. И несколькими часами позже сообщение на экран ноутбука в его комнате.

Мужчина повернул голову и снова посмотрел на медленно мерцающие, оранжевые буквы. «Я добралась. Спасибо тебе, Дед. Ты самый лучший. Приходи поскорее».

Наверное, только вот эти самые «приходи поскорее» не дают ему сойти с ума. Раз за разом повторяющиеся в той, или иной форме, эти короткие слова дают надежду, что когда-нибудь дорога откроется и для него. Что заветная дверь, за которой прячется мечта, наконец-то распахнется и впустит его. Что там, на том конце пути, он не знал. Зато он хорошо знал, что здесь, на этой стороне. И каждая клеточка его тела, каждый атом и квант души, пропитанные этим знанием, переполнялись ужасом и отчаянно стремились прочь. Куда угодно, хоть в самые глубины ада, если он существует, только не оставаться здесь, в этой проклятой кем-то реальности.

Мир свихнулся, резко, одномоментно. Все смешалось, рассыпалось и покатилось к черту. Многое из того, что раньше считалось незыблемым и непреложным, сейчас потеряло смысл. Как вот эти сообщения из ниоткуда при неработающих сетях. Да и в том же мобильнике и ноутбуке давно нет аккумуляторов, он самолично их вышвырнул в мусор, когда разрядились окончательно. А они все равно продолжают работать.

Городские электросети подают электричество только для основных городских служб и ведомств. Каким образом энергетики умудряются удерживать в рабочем состоянии последний живой реактор на электростанции, одному богу известно. Техника отказывает повсеместно, бессистемно и беспричинно. Транспорт, за исключением автомобилей, парализован. Коммуникации почти нет, только военные удерживают связь для руководства страны. Но и это, похоже, ненадолго. Предприятия останавливаются одно за другим. Из-за отсутствия условий для жизни, энергии и угрозы голода, среди населения нарастает анархия. И это, не говоря уже о главном — о детях. Создается ощущение, что кто-то, или что-то, преднамеренно и безжалостно стирает с лица земли все достижения человечества. Попутно забирая самое ценное — детей.