Андрей Газаев - Исход

И все проделанное в эту ночь, тоже напрасно. А еще предстоит как-то вытянуть Сергея из больницы. И все это потому, что он не справился. Потому, что он так и не нашел детей.

Метров за двести от спрятанной «Виты», перешел на шаг. Гулко стучало сердце, заныло и закололо в боку. Ноги гудят уже безостановочно, как распаленные колокола. Возраст дает о себе знать, через несколько лет стукнет сорок. А все последние годы занимался чем угодно, но только не спортом. Отвык от нагрузок. Хорошо хоть не разжирел, не расплылся как многие. Да и голова все еще варит как надо, и на том спасибо.

Вынырнул из-за вагонника и первое, что бросилось в глаза, не до конца закрытая пассажирская дверь «Виты». Напряженно застыл на месте, коснулся сознанием браслета. Все спокойно. Какого черта здесь происходит? Машину он никогда не замыкал. Незачем. Внутри есть охрана получше любой сигнализации, там, на торпеде. Если кто приблизится с недобрыми намерениями, будет не хуже, чем с теми ФСБэшниками. И тем более непонятно, кто же смог открыть дверь?

Еще раз оглядев окружающее пространство и не заметив ничего опасного, приблизился к машине. Рывком распахнул дверь. И в тоже мгновение почувствовал, как его неудержимо затрясло. Ноги стали ватными. Кое-как добрался до водительского места и взобрался на кресло. Руки на руль, голову на руки, глаза закрыть, хоть на пару секунд.

— Здравствуй Дед, — один из развалившихся на пассажирских креслах близнецов, потянулся к нему и тронул за плечо. — Ты в порядке?

Второй тут же переместился поближе и загомонил:

— Дед, а это ты там стрелял? А покажи автомат? А что там горит за домами?

Господи! Дети, они и есть дети. Ну что еще может волновать мальчишку, лет в восемь, в девять? Да он и сам был точно таким же в своем далеком детстве.

— Как вы здесь оказались, — Дед наконец-то пришел в себя и потянулся за водой. Горло пересохло от всех этих скачек со стрельбой.

— Мы знали, что ты приедешь за нами. Но мы боялись, что охрана тебя не пустит. Мы хотели уйти еще вечером, но за нами все время следили и домработницы и один из этих глупых охранников.

В этот момент, со стороны «Воробьевки» послышалась гулкая, беспорядочная стрельба. Дед чертыхнулся и приоткрыв дверь, прислушался. В разнобой било сразу несколько автоматов. И что самое странное, к звонким хлопкам укороченного «полицейского» калаша, добавлялись гулкие очереди длинноствольного семьдесят четвертого. Значит, в игру вступил кто-то еще, потому что вся охрана была вооружена именно укороченными автоматами. Но как бы там ни было, самое время делать ноги. Дед захлопнул дверь и вставил ключ в замок зажигания.

— Но мы все-таки обманули Славика, — продолжал рассказывать один из близнецов, пока «Вита» взбиралась на горку и тряслась на гравийке. — Это охранник, который все время следил за нами. Мы знали, что он часто ходит покурить на улицу. Ну и когда он снова пошел на порожки, думая, что мы уже спим, мы тихонько спустились на первый этаж, и вылезли на улицу, через окно в гостиной.

Дед усмехнулся. Привычная обстановка, тихий рокот мотора и движение уже привели его в норму. И теперь, слушая рассказ одного из братьев, он параллельно пытался просчитать ситуацию. Что происходит у дома мэра, ну, или где-то рядом, непонятно. Не мог же он накаркать этих самых разъяренных мужиков. К тому же, пока поднимались вверх, слева, в удалении заметались световые конусы фар. Какая-то машина быстро спускалась в низину микрорайона. Если это мэр, то почему машина одна? Где обязательный джип с охраной? Черт. Одни вопросы и догадки. Слишком много неизвестного, чтобы выстроить хоть какую-то картину происходящего. Однако в любом случае надо торопиться. И возвращаться придется кружным путем, чтобы не встретиться ни с мэром, ни с его охраной, ни еще с кем либо.

— На гору мы поднялись почти на ощупь, потому, что темно. Мир еще пару раз споткнулся и один раз даже упал, но несильно.

— Кто упал? — не понял Дед. — Да кстати, я же так и не знаю, как вас зовут.

— Меня Радимир, а его Мирослав.

— Лихо, — Дед даже присвистнул от удивления. — Славные у вас имена, ребята. А почему твой брат больше молчит, а ты мне все один рассказываешь?

— А он у нас молчун и не любит много говорить. Зато он знаешь, какой умный? В шахматы любого обыграет. Может даже и тебя победит.

— Ну, меня-то он точно обыграет, — Дед улыбнулся, выводя машину на пустой асфальт. — Потому, что я играть то в них совсем не умею. Даже правила толком не знаю. Но ты мне дальше расскажи, зачем вы на гору то полезли?

— А мы еще вечером получили сообщение, что в доме оставаться нельзя, что надо выбраться и подняться на гору, к больнице. И идти сзади нее, вдоль забора.

— Погоди, — Дед нахмурил брови. — Что значит, получили?

— Ну, это как будто не знаешь, а потом бац, и все уже понял. Как услышал, только без звука.

— М-да, — только и смог выговорить Дающий Дорогу. Не солоно хлебавши, как говориться. — Ну, а дальше что? Поднялись вы на ощупь на гору, и пошли вдоль забора?

— Да. Мы увидели фонарик, он нам махал и светил. И мы пошли прямо к нему.

— Фонарик?! — Дед едва не нажал тормоз.

— Ага. Яркий такой. Его тетя держала в руках. Это мы увидели, когда дошли.

— Тетя? — спину водителя прошиб холодный пот. — Какая еще тетя?

— Молодая и вся голая. Она стояла у твоей машины и светила нам. А потом открыла дверцу, и сказала: «Забирайтесь, сидите тихонько и ждите. Дед скоро придет». И ушла.

Дед все же не выдержал. Остановился прямо посреди дороги, открыл дверь и полил водой на голову. Умыл лицо, чем-то вытерся и лишь потом забрался на свое место.

— Так, Радимир, а ты, случаем, не придумал все это?

— Не придумал, — подал голос Мирослав. — Рад говорит правду.

— Ну, хорошо, — Дед мягко придавил педаль, разгоняя «Виту». — А какая она, эта тетя с фонариком?

— Красивая. А еще молодая. И почему-то голая.

— Что, вся голая? Вообще, что ли, без одежды?

— Ага, — Радимир энергично закивал головой. — Вся, вся.

— А еще, у нее волосы были короткие, — снова вмешался Мирослав.

«Час от часу, не легче», — думал Дед, сворачивая со Степной на Революционную. — «Только этого и не хватало. Какие-то голые тети, разгуливают по ночам. И главное, знают, но только то, что происходит, но и то, что произойдет. Каким это образом она могла знать, что я вернусь к машине? Нет, по логике момента, конечно так и должно быть. Но что, если бы меня пристрелили? Или пришлось бы отстреливаясь уходить пешком, вдоль той же реки? И опять-таки, откуда ей известно кто я и что делаю? И что именно здесь оставлю машину, и что нужно помочь детям добраться до нее? Чертовщина какая-то. Так, надо заканчивать, а то крыша съедет, и не заметишь».