Андрей Газаев - Исход

— Нет, конечно. Просто приковал к унитазу. Практически обездвижил, сбежать не сумеет.

— Круто. А почему именно в женском туалете? Для морального подавления?

— В мужском сортире нет унитазов, — Дед невинно заулыбался. — А подавлять его дальше уже некуда, итак растоптан и унижен. И кстати, не считай его несчастным. Он получил то, чего заслуживал. Ни больше, ни меньше.

— В смысле? — Сергей явно не понял Деда.

— В прямом. Подумай сам, разве нормальный человек, да будь он хоть трижды полицейским или военным, стал бы участвовать во всем этом? Стал бы охранять этот концлагерь для своих же, русских женщин? Которых уже изнасиловали морально и вскоре собираются продолжить физически? А этому выродку по хрену, он же не женщина. И даю тебе гарантию, что он не раз почесывал свою мотню, проходя мимо их спален.

— Ты прав, — Сергей кивнул головой, а затем повернулся к близнецам. — Ну, что, гвардейцы, не заскучали в тишине? Ваше время пришло.

— Поднимаем женщин, — Дед подхватил Мирослава на руки и устремился к лестнице.

Остановились напротив дверей в триста четвертую палату. Сергей прислонил ухо к двери, послушал, затем тихо постучал, костяшками пальцев. После второй попытки стой стороны раздался приглушенный голос:

— Кто там?

— Это я, Сергей, — он уже узнал Ирину. Молодечик, не спит, как и просил. — Со мной Сашка Громов. Мы сейчас откроем дверь. Постарайтесь не шуметь и не включайте свет.

Сергей отодвинул тяжелый засов и осторожно открыл дверь. И немало удивился, увидев всех женщин полностью одетыми и на ногах. Они явно не ложились спать. Первой вышла Ирина и с ходу поцеловала Сергея в щеку, а затем и Деда.

— Мы все знаем, — упредила она все вопросы. — Среди нас есть ясновидящая, в палате, на втором этаже. Она еще три дня назад рассказала нам, что вы придете в эту ночь с детьми, чтобы открыть нам проход. Мы сначала не поверили, а потом, когда ты появился в больнице и сказал мне, чтобы я не спала и ждала вас, все изменилось.

Дед едва заметно, самыми уголками губ, улыбнулся. Как же им везет сегодня ночью. Просто какое-то нереальное везение. Хотя с другой стороны, если тот, кто забирает детей, озабочен созданием, так называемой, критической массы, то он и должен вот так вот помогать им. Только вот помощницы у него, почему-то в основном одни женщины. То ясновидящая, то таинственная незнакомка с фонариком. Хотя, может тот незнакомец, оставивший окровавленное полотенце в подвальном коридоре, тоже помощник? Ну, да ладно, поживем — увидим.

— Сейчас все женщины в палатах, не спят, одеты и ждут сигнала.

— Хорошо, — подал голос Дед и повернулся к близнецам. — Радимир, Мирослав, что делать дальше?

— Нам нужно шестнадцать тетенек, — на этот раз заговорил Мирослав. — Мы будем играть в ручеек. С того конца коридора будем двигаться сюда.

Нисколько не удивляясь такому развитию событий, Дед тронул Сергея за плечо:

— Мы с тобой идем открывать палаты, ты — на второй этаж, я — на первый. Всех женщин направляй сюда по дальней лестнице.

Сергей кивнул и устремился следом, бросив на ходу:

— Девочки, делайте все, как скажут близнецы. И постарайтесь не шуметь. Охрана внизу не спит.

Дед поочередно открывал все двери на первом этаже и каждую секунду прислушивался к происходящему на улице. Ему казалось, что спешащие по коридору, поднимающиеся на третий этаж женщины издают слишком много шума. Но еще сильнее и громче стучит его собственное сердце. Ну, почему, когда сам, в одиночку, крадешься в темноте, не так страшно, нежели когда ты зависишь от чьих-то неуклюжих шарканий и несдерживаемых реплик?

Наконец-то это испытание подошло к концу, Дед направился к лестнице и увидел одиноко застывшую фигуру. Одна из женщин, лет тридцати, с виду, застыла у открытой двери в туалет. Дед моментально забыл о своих страхах, сообразив, что именно сейчас наблюдает эта молодая дама.

— Милая барышня, — произнес он ласково, подойдя сбоку. — Если вам надо, но вы смущаетесь, посетите соседний, мужской туалет.

Женщина повернула к нему лицо и покачала головой. «Какая же она красивая», — подумал Дед. — «Хоть и смешная, в своем недоумении, но, все же прекрасная. Особенно чуть раскосые, с хитринкой глаза».

— Ну, раз так, то проходите, не мешайте человеку отдыхать. Видите, как устал бедняга, замучен непосильным трудом, вас охраняя.

Женщина словно очнулась от ступора, зло сплюнула в сторону охранника и быстрым шагом устремилась к лестнице. Поднявшись вслед за ней на третий этаж, Дед увидел следующую картину. Ручеек уже катится по коридору. Шестнадцать женщин, а с ними и два близнеца, разбившись на пары, торопливо перебегают друг за дружкой. При этом, бегущие в данный момент женщины негромко повторяют имена своих пропавших детей. Некоторые уже плачут.

Ручеек, сделав пару оборотов, почти докатился до противоположного окна, когда в его конце, последней парой оказались близнецы. И вместо того, чтобы взявшись за руки побежать вперед, как делали это раньше, они вдруг встали лицом к лицу. Прижали руки к груди, в области сердца, затем медленно развели их и коснулись ладонями. Несколько долгих секунд, в абсолютной тишине, а затем медленно расцепили руки. И ошеломленный Дед увидел, как ослепительно пылают белым светом их маленькие ладошки. Как остается за ними, медленно тая в воздухе, яркий, чуть расплывчатый след.

Мальчишки повернулись, взялись за руки и медленно пошли сквозь строй, касаясь женщин в области их сердец. И с каждым таким касанием, у каждой женщины на груди разгоралось маленькое яркое солнышко. И оставленный детской ручкой, яркий след, соединяющий эти пылающие сердца, уже не таял.

Повинуясь безотчетному импульсу, Дед стал подталкивать остальных, сгрудившихся на этом краю коридора женщин. Вперед, в строй, одна за другой, рисуйте ручеек! И когда к самому краю ручейка пристроилась первая из оставшихся женщин, крайняя прижала свободную руку к пылающему солнышку, и словно подхватив этот огонь, передала его прибывшей подруге. Так же, как делали это близнецы. И через минуту весь коридор заполнился ярким, потрясающе красивым и теплым, светом сердец.

А Мирослав и Радимир вышли в начало ручейка и стали, лицом к лицу, в метре друг от друга. Затем неожиданно опустились на колени и сели на пятки. Разведенные руки легли на колени, ладошкам вверх, головы чуть склонились. Пару секунд ничего не происходило. Затем крайняя, стоящая рядом с Дедом женщина, вдруг подняла заплаканные глаза и тихонечко произнесла:

— Юленька, Егорка, я люблю вас!

И с этими словами огненная искра, родившаяся в ее сердце, ослепительной волной осветила коридор, и между близнецами вспыхнул овал белого сияния. Пораженный этой красотой Дед, едва слышно чертыхнулся. Он уже представил, какое полыхающее зарево исходит из коридорных окон. И как все это выглядит во мраке ночи, на глазах охранников. А женщина сорвалась с места и пригибаясь под крышей рук, пробежала весь строй. И бесследно растаяла в белом, пульсирующем овале.