Брендон Сандерсон - Пепел и сталь (сборник)

Она осторожно подожгла медь, чтобы скрыть алломантическую силу. Марш никак не отреагировал, он смотрел во двор.

«Теперь он не должен засечь меня», — решила Вин, аккуратно воспламеняя цинк и латунь.

Она мысленно потянулась к Маршу — осторожно, как учил Бриз, — и коснулась его чувств. Слегка пригасив подозрительность и сдержанность, она в то же время усилила его грусть. Теоретически это должно было заставить его разговориться.

— Наверное, ты где-то учился этому? — задала она пробный вопрос.

«Он наверняка поймет, что я сделала. И разозлится…»

— Я прорвался, когда был еще совсем юным, — сказал Марш. — Мне хватило времени для практики.

— И ты на многих тренировался.

— Я… у меня были причины. Трудно объяснить.

— Причины всегда есть, — возразила Вин, осторожно усиливая алломантическое давление.

— Ты ведь знаешь, как Кельсер относится к знати? — спросил Марш, окидывая Вин ледяным взглядом.

«Железный глаз, — подумала Вин. — Не зря о нем так говорят».

Она кивнула в ответ.

— Я точно такие же чувства испытываю к поручителям, — продолжил Марш, отворачиваясь. — Я готов что угодно сделать, лишь бы навредить им. Они забрали нашу мать… именно тогда я прорвался и поклялся уничтожить их. Поэтому я присоединился к мятежникам и начал изучать алломантию. Инквизиторы используют ее, поэтому я должен ее понимать… понимать все, что в моих силах, быть настолько могущественным, насколько это возможно для меня, а ты на меня давишь.

Вин вздрогнула, мгновенно гася металлы. Марш снова посмотрел на нее холодными глазами.

«Бежать!» — мелькнуло в голове Вин.

Она чуть было не сорвалась с места. Оказывается, старые инстинкты не исчезли, просто спрятались поглубже.

— Да, — неловко пробормотала она.

— А ты сильна, — сказал Марш. — Я бы этого и не заметил, если бы не разболтался ни с того ни с сего. Прекрати.

— Уже прекратила.

— Хорошо. Ты уже второй раз давишь на мои чувства. Больше никогда этого не делай.

Вин уставилась на него.

— Второй раз?

— Первый раз это было в моей лавке, восемь месяцев назад.

«Почему я его не помню?»

— Извини.

Марш покачал головой и снова отвернулся.

— Ты рожденная туманом, потому ты это делаешь. И он такой же. — Марш смотрел во двор, на Кельсера.

Они немного посидели молча.

— Марш? — заговорила наконец Вин. — А откуда ты узнал, что я рожденная туманом? Я же умела только слегка успокаивать чувства.

— У тебя было инстинктивное понимание остальных металлов. Ты в тот день жгла свинец и олово — слабо, едва заметно. Наверное, металлы попали в тебя с водой или с пищей. Ты когда-нибудь задумывалась, как выжила там, где многие погибли?

Вин помолчала.

«Меня столько раз избивали. Неделями я оставалась без еды, проводила ночи в переулках под дождем и пеплом…»

Марш наблюдал за ней.

— Очень и очень немногие, даже рожденные туманом, — сказал он, — способны воспламенять металлы инстинктивно. Этим ты меня и заинтересовала. Я проследил за тобой и сказал Доксону, где тебя искать. Ты снова давишь на мои чувства?

— Нет, — покачала головой Вин. — Я же обещала.

Марш нахмурился, рассматривая Вин холодными глазами.

— Ты такой суровый, — тихо проговорила Вин. — Как мой брат.

— Вы были близки с ним?

— Я его ненавидела, — прошептала Вин.

— Понимаю… — сказал Марш после недолгой паузы, отводя взгляд.

— А ты ненавидишь Кельсера?

Марш покачал головой.

— Нет, у меня нет к нему ненависти. Он беспечен и самоуверен, но он мой брат.

— Разве этого достаточно?

— Да.

— Я… мне трудно это понять, — честно призналась Вин, глядя во двор, на хлопочущих скаа, короба и мешки.

— Твой брат, видимо, плохо с тобой обращался?

Вин лишь пожала плечами.

— А ваши родители? — спросил Марш. — Отец был знатным человеком. А мать?

— Сумасшедшей, — сказала Вин. — Она слышала какие-то голоса. Дело обстояло настолько плохо, что брат боялся оставлять меня с ней наедине. Но конечно, выбора у него не было…

Марш молчал.

«Как он перевел беседу на меня? — подумала Вин. — Он не льстец и все равно заставил меня говорить, точно так же, как я заставила говорить ею».

В конце концов, Вин была рада выговориться. Она нащупала сережку в ухе.

— Я мало что помню, — сказала она. — Но Рин говорил, что однажды вернулся домой и увидел, что мать вся в крови. Она убила мою маленькую сестренку, Мессили. Но меня не тронула, а дала вот эту сережку. Рин говорил… говорил, что мать держала меня на коленях и что-то бормотала, называя меня королевой. А у ее ног лежал труп сестренки. Он забрал меня у матери, и мы сбежали. Наверное, он спас мне жизнь. Может, потому я и оставалась с ним. Даже когда дела шли совсем плохо. — Вин покачала головой, глядя на Марша. — Ты просто не понимаешь, какой ты счастливчик. У тебя есть Кельсер.

— Да, пожалуй… Просто я… мне хотелось бы, чтобы он не обращался с людьми как с игрушками. Я готов убивать поручителей, но убивать обычных людей только за то, что они родились аристократами… — Марш покачал головой. — И дело не только в этом. Ему нравится, когда люди лебезят перед ним.

В его словах была правда. Но тем не менее Вин заметила в голосе Марша что-то еще. Зависть?

«Ты же старший брат. Марш. На тебе лежала ответственность… но ты присоединился к мятежникам, уйдя из воровской шайки. Наверное, тебя злило, что Кельсер всегда всем нравился».

— Но теперь, — продолжал Марш, — он меняется в лучшую сторону. Ямы Хатсина заметно повлияли на него. Точнее, она… ее смерть его изменила.

«А это что?» — вскинулась Вин, ощутив его боль. Глубокую боль, не такую, какую испытывают при смерти жены брата.

«Вот оно что… Дело не в том, что Кельсер нравился всем, а в том, что его выбрала одна конкретная женщина. Та, которую ты любил…»

— Так или иначе, — сказал Марш решительным тоном, — былая самоуверенность осталась в прошлом. Да, его план безумен, и я уверен, что отчасти Кельсер задумал все это ради личного обогащения, но… ему ведь не обязательно было помогать мятежникам. Он пытается сделать что-то хорошее, хотя сам в результате может погибнуть.

— Зачем продолжать, если ты уверен в поражении?

— Затем, что он намерен пропихнуть меня в братство, — ответил Марш. — А те сведения, что я смогу раздобыть там, помогут мятежникам и через сотни лет после того, как мы с Кельсером умрем.

Вин задумчиво посмотрела во двор.

— Марш, я не думаю, что ты до конца понимаешь Кельсера. То, как он разговаривает со скаа… то, как они смотрят на него…

— Я знаю, — сказал Марш. — Это началось, когда он придумал историю с одиннадцатым металлом. Я не вижу тут причин для беспокойства. Кельсер просто играет в очередную игру.

— Потому я и не понимаю, зачем он отправляется в путешествие. Он ведь на несколько месяцев отойдет от активных действий.