Брендон Сандерсон - Пепел и сталь (сборник)

Вин оттолкнулась от лат солдата, чтобы подняться выше. Стражник пошатнулся, но устоял на ногах — Вин была вполовину легче Кельсера.

Она перелетела через стену, слыша изумленные крики солдат, стоявших наверху. Ей оставалось лишь надеяться, что никто из вельмож ее не узнает. А как бы они ее узнали? Шапка слетела с головы Вин во время прыжка, но все равно те, кто был знаком с леди Валетт, едва ли могли связать изысканную даму с рожденной туманом в грязных штанах.

Плащ Вин яростно хлопал в потоках воздуха. Кельсер уже летел вниз, и Вин тоже миновала высшую точку дуги. Было очень странно пользоваться алломантией при свете дня. Даже неестественно. Вин совершила ошибку, посмотрев вниз. Вместо привычного клубящегося тумана она увидела вдалеке твердую землю.

«Как высоко!» — в ужасе подумала она.

К счастью, она не потеряла ориентации и оттолкнулась от монеты, которую бросил Кельсер. Замедлив падение, Вин благополучно опустилась на покрытую золой и пеплом землю.

И тут она поняла, что он затеял. Кельсер вовсе не собирался ни идти, ни даже спокойно бежать к пещерам.

Он намеревался весь путь проделать с той же безумной скоростью.

По каналам до пещер можно добраться за две недели. А за сколько доберутся они? Определенно, они двигались немного медленнее, чем идущая галопом лошадь, только никакая лошадь не выдержала бы такого темпа…

Вин не чувствовала ни малейшей усталости. Она положилась на свинец и ощущала лишь легкое напряжение в теле. Ее ноги едва касались земли, и с таким запасом свинца она, пожалуй, могла бы очень долго не снижать скорость.

Догнав Кельсера, Вин побежала рядом с ним.

— А это легче, чем я думала.

— Все дело в свинце, — ответил Кельсер. — В противном случае ты уже споткнулась бы или упала.

— Как ты думаешь, что мы там найдем? В пещерах, я имею в виду.

Кельсер покачал головой.

— Нет смысла говорить об этом. Побереги силы.

— Но я вовсе не устала!

— Посмотрим, что ты скажешь через шестнадцать часов, — усмехнулся Кельсер, прибавляя скорости на спуске с холма и поворачивая на широкую тропу, шедшую вдоль канала Лут-Дан.

«Шестнадцать часов!»

Вин чуть отстала от Кельсера, чтобы иметь больше свободы в движениях. Кельсер все ускорялся, и они уже неслись как ураган. Да, он был прав. Если бы не свинец, Вин давно бы полетела кубарем по такой неровной дороге. Но ее вели свинец и олово, и она держалась на ногах, хотя теперь приходилось уделять все больше внимания каждому шагу, потому что начало темнеть и постепенно наползал туман.

Время от времени Кельсер бросал монетку и перескакивал с одного холма на другой. Однако по большей части он просто бежал, все тем же ровным шагом, придерживаясь берега канала. Шли часы, и Вин начала наконец ощущать усталость. Она не сбавляла скорости, но чувствовала сопротивление тела и растущее желание остановиться и отдохнуть. Несмотря на свинец, тело начинало выбиваться из сил.

Вин следила, чтобы горение свинца не ослабевало. Она боялась, что, как только свинец иссякнет, усталость навалится на нее так, что ей будет уже не сдвинуться с места. Кельсер приказал ей пить как можно больше воды, хотя Вин совсем не испытывала жажды.

Надвигалась ночь, темная и тихая. Ни один из путешественников не осмеливался бросать вызов туману. Кельсер и Вин пробегали мимо барж и лодок, пришвартованных на ночь, мимо шатров, раскинутых бурлаками. Дважды они замечали туманных призраков, бредущих по дороге, и первый из них напугал Вин. Но Кельсер просто промчался мимо, совершенно не обратив внимания на чудовищные светящиеся останки людей и животных, сожранных тварью, — из их костей постепенно формировался собственный скелет туманного призрака.

Кельсер все бежал и бежал. Вин потеряла чувство времени, она ощущала только бег, бег… Движение требовало слишком большого внимания, и она не могла сосредоточиться даже на Кельсере, несшемся впереди сквозь туман. Вин просто стремительно переставляла ноги, тело оставалось таким же сильным, и в то же время на нее навалилась чудовищная усталость. Каждый шаг превращался в самоцель. Вин теперь думала только об отдыхе.

Кельсер не давал ей передышки. Он все бежал и бежал, и скорость его оставалась прежней. Конечно, время от времени они замедляли ход, чтобы выпить воды или проглотить несколько бусинок свинца, но не останавливались. Вин казалось, что она уже просто не сможет остановиться. Ее ум утратил способность мыслить. Она могла только поддерживать горение свинца, и ничего больше. Она сама превратилась в свинец.

Свет, вспыхнувший на горизонте, ошеломил ее. Вставало солнце, туман отступал. Но Кельсер не позволил дню помешать им. Да и с какой стати? Они должны были бежать. Они просто должны были бежать, бежать…

«Я умираю».

Эта мысль уже не первый раз приходила в голову Вин. Точнее, она постоянно кружила там, как птица-падальщик над трупом. Но Вин продолжала бежать.

«Ненавижу бег, — подумала она вдруг. — Потому-то я и жила всегда в городах, а не в деревне. В городе бегать не нужно».

В глубине души Вин понимала, что подобные мысли совершенно пусты и бессмысленны. Однако она никогда не отличалась логикой.

«И Кельсера я тоже ненавижу. Он заставляет меня бежать. Сколько времени прошло после восхода солнца? Несколько минут? Часов? Недель? Или несколько лет? Клянусь, я никогда не думала…»

Кельсер замедлил бег и остановился впереди на дороге. Вин настолько удивилась, что едва не налетела на него. Она споткнулась, неловко сбавляя скорость, как будто вообще забыла о возможности не бежать. Наконец она остановилась и недоуменно уставилась на собственные ноги.

«Что-то не так, — подумала она. — Я не могу просто стоять. Я должна двигаться».

Она уже дернулась, чтобы рвануться дальше, но Кельсер перехватил ее. Вин попыталась вырваться, но сил на сопротивление не осталось.

«Отдохнуть, — пробормотал кто-то в ее голове. — Расслабиться. Ты забыла, как это делается, но будет так здорово…»

— Вин! — рявкнул Кельсер. — Не гаси свинец! Поддерживай горение или упадешь в обморок!

Вин покачала головой, не слишком хорошо соображая.

— Олово! — приказал Кельсер. — Подожги его! Сейчас же!

Вин послушалась. Голову пронзила боль, ей пришлось зажмуриться, чтобы не ослепнуть от солнечного света. Ноги болели от кончиков пальцев до бедер. Но внезапное обострение чувств вернуло ей разум. Вин моргнула и уставилась на Кельсера.

— Лучше? — спросил он.

Вин кивнула.

— Ты весьма жестоко обошлась с собственным телом, — сказал Кельсер. — И если бы не свинец, оно бы отказало уже много часов назад. Но все пройдет… и ты станешь даже лучше владеть собой, только позже. А сейчас поддерживай горение свинца и не засыпай. Поспим потом.