Дэн Симмонс - Троя

В машинном отделении Орфу с Ио и прочий технический персонал следят за уровнем масла и смазочно-охлаждающей эмульсии, не забывая проверять показания датчиков напряжения и давления пара. Атомные бомбы взрываются каждые полминуты, поэтому экономить на смазке не приходится; резервуары с маслом, похожие на океанские танкеры Потерянной Эпохи, занимают нижние десять палуб. Само же машинное отделение, с его бесчисленными трубами, клапанами, индикаторами, поршнями возвратно-поступательного хода и громоздкими датчиками давления, напоминает о пароходах девятнадцатого столетия.

Даже при довольно нежном ускорении «Королева Мэб» собирается разгоняться достаточно резво, достаточно долго, а потом достаточно быстро сбавить ход, чтобы достичь Земли чуть более чем за тридцать три стандартных дня.

Манмут с утра занимается тем, что проверяет системы «Смуглой леди». Подлодку не просто уютно разместили в одном из трюмов корабля: ее соединили с лебедками, двигателями, а также вантами для спуска в атмосферу через месяц или около того, вот маленький европеец и хочет убедиться, что интерфейсы и контроллеры для этих новых устройств исправно работают. Разделенные двенадцатью палубами Манмут и Орфу болтают по личному лучу, порознь наблюдая при помощи корабельного видео и линии передачи данных радиолокации за тем, как Марс проваливается все дальше вниз. Камеры хвостового обзора требуют замысловатых компьютеризированных фильтров: иначе ничего не рассмотреть сквозь практически беспрерывные вспышки «импульсных единиц». Иониец хотя и не воспринимает видимый спектр, следит за удалением красной планеты посредством радиолокаторов.

— Как-то неловко себя чувствуешь, покидая Марс после всех передряг, которые мы вытерпели, чтобы попасть сюда, — замечает европеец по личному лучу.

— Действительно , — соглашается глубоковакуумный моравек. — Особенно теперь, когда боги так яростно сражаются друг с другом.

Дабы подчеркнуть свою мысль, он увеличивает масштаб изображения улетающей вниз планеты на дисплее товарища, наводя резкость на ледяные склоны и зеленую вершину Олимпа. Гигантский краб воспринимает лишь колонки инфракрасных данных, но Манмут отлично все видит. Повсюду яркие всполохи, а знаменитая кальдера, сутки назад представлявшая собой голубое озеро, горит в тепловом спектре желтым и алым: видимо, снова наполнена раскаленной лавой.

— Астиг-Че, Ретроград Синопессен, Чо Ли, генерал Бех бин Адее и прочие первичные интеграторы показались мне здорово напуганными, — передает Манмут по личной связи, продолжая обследовать энергосистемы своей подлодки. — На меня их разъяснения по поводу неправильной марсианской гравитации тоже нагнали страха. Жутко даже подумать, кто бы мог поменять ее до земного уровня.

С самого начала полета друзьям в первый раз выпала возможность пообщаться без лишних свидетелей, и маленький европеец рад поделиться своими тревогами.

— Merde, [58] Дерьмо (фр.). и это еще верхушка чертова айсберга , — откликнулся Орфу.

— Ты о чем ?

У Манмута вдруг холодеют органические части тела.

— А, ну да , — громыхает краб. — Ты все время сновал между Илионом и Марсом, некогда было послушать о новых открытиях Комиссии первичных интеграторов, верно?

— Выкладывай.

— Лучше тебе не знать, приятель.

— Заткнись и давай… Ну, ты меня понял. Рассказывай.

Орфу вздыхает, издав при этом такой странный звук, словно все тысяча тридцать футов корабля разом сдулись.

— Первым делом, дело в терраформации…

— Ну?

За долгие недели странствий по Красной планете на «Смуглой леди», фелюге и воздушном шаре маленький моравек свыкся с лазурным небосводом, синим морем, лишайником, деревьями, даже с избытком кислорода.

— Каких-то полтора столетия назад ни воды, ни воздуха, ни жизни на Марсе не было , — произносит иониец.

— Я знаю. Во время того первого совещания на Европе, стандартный год назад, Астиг-Че говорил об этом. Послушать его, получалось: почти невозможно, чтобы планета переменилась так быстро. И что же?

— А то, что это и впрямь невозможно, — рокочет краб. — Пока ты чесал языком с ахейцами и троянцами, наши ученые — представители Пояса и Пяти Лун — изучали терраформированный Марс. Магия тут вообще-то ни при чем… Какое-то количество астероидов было использовано, чтобы растопить ледниковый покров и высвободить углекислый газ, еще часть пошла на бомбардировку гигантских запасов подземных вод, пробила кору планеты, так что по прошествии миллионов лет молекулы «аш-два-о» впервые вырвались наружу, потом кто-то завез лишайники, водоросли и земляных червей, дабы подготовить почву к появлению более крупных растений, и все это могло произойти лишь после того, как марсианская атмосфера сгустилась вдесятеро.

Манмут прекращает барабанить пальцами по экрану компьютера и отключается от виртуальных портов; схемы и изображения подлодки, а также соединенных с ней устройств тускнеют и гаснут.

— Это же значит… — нерешительно начинает он.

— Ага. На преображение планеты в ее сегодняшнее состояние ушло почти восемь стандартных тысячелетий.

— Но… Но…

Маленький европеец беспомощно заикается и ничего не может с этим поделать. Астиг-Че показывал им астрономические снимки прежнего Марса — холодного, безжизненного, безвоздушного Марса, сделанные с Юпитера и Сатурна не далее чем полтора стандартных века назад. Да что там — только три тысячи лет миновало с тех пор, как человечество послало во Внешнюю Систему первых моравеков! Тогда Марс точно не был терраформирован: если не считать нескольких китайских колоний под куполами на Фобосе и на поверхности планеты, она выглядела так же, как на снимках, сделанных камерами земных спутников не то в двадцатом, не то в двадцать первом столетии, что-то около того.

— Но… — повторяет Манмут.

— Обожаю минуты, когда ты лишаешься дара речи , — отзывается Орфу; правда, на сей раз без привычного громыхания, которое сопровождает его шутки.

— Получается, мы говорим о волшебстве, о подлинных богах… божествах вроде Бога… или … — Голос европейца, доносящийся по личному лучу, возмущенно поднимается.

— Или что?

— Это не настоящий Марс.

— Вот именно, — отчеканивает гигантский краб. — Вернее, Марс настоящий, только не наш . Не тот, который находился в Солнечной системе миллиарды лет .

— То есть кто-то… что-то… подсунул… вместо… нашей Красной планеты… какую-то… другую?

— Похоже на то , — произносит Орфу. — Первичные интеграторы заодно с нашими ведущими учеными тоже отказывались верить, но это единственный ответ, с которым согласуются все факты. Солнечный день — лишнее тому доказательство.