Д Кузиманза - Трое из двух [СИ]

— Мы с ней, как привидения. Это ужасно!

— Вас здесь нет. Есть только я. Вы пока ещё в вашем мире.

— Что?

— Через минуту вы пройдёте через это зеркало. Это первые двери. Ты стоишь перед тем, что отделяет явь от сна. Проходя через них я оказываюсь, наконец, у себя. Это зеркало очень чувствительно. Всасывает картины и запоминает их навсегда. В нём каждый мой сон и каждое моё переживание записано, как в книжке.

— Фантастика!

— Вот именно. Каждый человек, когда умирает, слышит, как разбивается его зеркало, но никто не знает, что это за звук. Вы готовы?

— Да.

— Тогда возьмёмся за руки. Только не удивляйтесь, что мы будем вместе и поодиночке. Ну как, мы переходим?

— Да…

Шагнули в зеркало, погружаясь в него, как в ртуть. Заволновалось перед ними, всасывая их тела. Разум Виктора окунулся чёрный цвет, но и в темноте видел чётко себя, Августу и Дина, а также волнующуюся черноту зеркало.

— Мы прошли первые двери. Ни одна чужая мысль сюда уже не прорвётся. А теперь осмотритесь.

— Ай!

— Ох…

Вспыхнула невероятная феерия цветов. Находились в огромном помещении. Оно не имело ни пола, ни потолка, ни стен, но всё же чувствовалось их присутствие. Состояли из миллионов сверкающих тучек, которые без конца теряли всяческие границы и изменяли цвета.

— Знаете, почему здесь так? — спросил Дин.

— Почему?

— Чтобы наш ум не заснул.

— Что это значит?

— Потом.

— Опять — СТОП?

— Нет, просто — потом. А вот вторые двери. Готовы?

— Да.

В один миг они оказались высоко в синеве.

— Я лечу! — закричал Виктор, странно счастливый. — Лечу! Как прекрасно! Я-я-а! — заорал во всю глотку. Дин рассмеялся. Внизу проносились пространства лугов и лесов, нитки рек и полосы гор. Всё чудесно красивое, как в сказках.

— Как вам здесь нравится? — спросил Дин.

— Ах, фантастически…

— Не высоко? — засмеялся Дин. — Но мы уже внизу, видите? Дальше пойдёте сами. Дойдёте вон до той реки. На берегу будет лодка без весел. Сядете в неё. Лодка сама отвезет вас на другой берег. Это и будут третьи ворота. Или третья дверь, если угодно.

Дин исчез. Стояли на тёмном, песчаном берегу, мрачном и холодном. Оба конца реки исчезали в тумане. Чёрная вода была идеально спокойна. Сели в лодку. Даже не заметили, когда она поплыла. Снился им странный сон. Был таким цветным и приятным, что совсем не хотелось просыпаться. Купались в чудесных, цветных, больших мыльных пузырях. Приятное тепло окутывало их тела. И сами, как мыльные пузыри, плыли по ярко-голубому небу. Внизу расстилался невероятный пейзаж, словно из сказки для детей.

И вдруг пушистые облака образовали в небе чёткую надпись. Прочитали её и рассмеялись. Звучала она коротко и просто: "Я никогда не ошибаюсь, друзья".

В доме было тихо. Только шуршал газетой чёрный кот, доедая с неё котлету. Сергей Викторович спал перед телевизором. Рядом на полу валялись раскрытая толстая тетрадь в клеточку и ручка.

"Желание забвения. Есть что-то такое в человеке. Люди делают для этого разные вещи. Одни пьют водку. Вторые курят травку. Вопрос такой: сколько можно обманывать себя? Творить искусственную, несуществующую реальность? Как долго можно жить со свинцовым, ядовитым бременем, которое возвращается каждый вечер? "Свинцовый, ядовитый", это звучит патетически, а может быть, даже жалобно.

Моя проблема заключается в том, что я не умею забывать. На несколько часов мне это удаётся. Я встречаюсь с приятелями. Я хожу в магазин, покупаю водку и упиваюсь до небытия. Или лягу в постель, буду пить крепкий кофе и читать до умопомрачения. С той лишь разницей, что мозг начеку. Хватает двух слов в книжке, знакомой песни. Достаточно даже погоды, запаха, жеста или слова. Автоматически загорается сигнальная лампочка в черепушке. Мигает и не хочет потухнуть. Потом загорается следующая. Такая цепная реакция. И как это погасить? Я не могу найти выключатель. Я ищу его.

Я закрылся на три дня в комнате. На ключ, никогда раньше этого не делал. Я не открывал никому. Я не впускал даже чёрного кота, которого стал подкармливать. А ведь он ни в чём не виноват, хотел войти и лечь на диване, как уже привык. Я не ел ничего, пил только из бутылки для полива цветов. Тогда в человеке бурлят разные мысли. Странным стечением обстоятельств замечается старый нож. Напряжение растёт. Агрессия является единственным позитивом. Если ты чувствуешь агрессию, то радуйся. Агрессия взывает к действию. Ты что-то ещё пытаешься. Но вот уже нет сил, ты впадаешь в отупение. Не такое-то и притворное. Смотришь тупо на потолок, гасишь свет, хочешь, чтобы было темно. Только тогда ты можешь убежать в воспоминания. Во что-то, чего никто и ничто не в состоянии у тебя отобрать. Что с того, что они самая болезненная вещь в этой ситуации? Ты возвращаешься к этому подсознательно. Ты пробуешь хоть мысленно что-то изменить. Повлиять на кого-то. Построить себе лучшее будущее, изменяя прошлое, изменяя людей. Даже если ты не хочешь изменить себя, ты хочешь каким-то образом повлиять на то, чтобы было лучше. Время от времени нельзя уже ничего сделать, кроме как развести руками и закрыться в комнате. Тогда остаётся подсознание. Всю жизнь это стремление к тому "чтобы было лучше". Всё время подсознательно ищется счастье. Даже когда человек счастлив, ищет более сильных раздражителей. Всегда ему мало. В свою очередь, когда страдает от так называемого недостатка счастья, другими словами, жизнь даёт ему крепкого пинка в задницу (так, что летит вверх тормашками!), а потом вдруг появится что-то непредвиденное, совсем, казалось бы, бескорыстное, и счастье вырастает до мифических размеров. Проблема в том, что то, что приходит быстро, любит так же быстро смытся. Тогда человек чувствует себя обманутым. Не то, чтобы для него такой финт был чем-то новым, утверждается только в своем убеждении, погружается в тоску ещё больше.

Я уже не видел никакого выхода. Я хотел умереть голодной смертью (не смог придумать ничего более оригинального). К сожалению, какие-то паршивые курьеры из банка вышибли дверь. Потом, как в тумане, я помню больницу. Описание будет тошнотворным. В общих чертах вся эта весёлая история подобна хозяйственному мылу, притворяющемуся сладким шоколадом. Не будет красивых описаний, быстрого действия.

Я помню кровать. Белая кровать. Какое-то капельное вливание и такая странная медсестра. С большим шрамом на щеке. Ещё совсем свежим.

— Откуда у вас этот шрам? — спросил я хрипло. Еле выдавил слова из горла. Чувствовал привкус каких-то странных лекарств.

Посмотрела, не наблюдает ли кто, и наклонилась ко мне:

— Ты, придурок, не задавай мне такие вопросы! Ты думаешь, что если тебя молоденькая бросила, то ты можешь помирать? Что ты, тупица, знаешь о жизни? Пуп мира! Думай время от времени о других. О твоих друзьях, которые привезли тебя сюда.