Анджей Пилипюк - ФАНТАСТИКА И ФЭНТЕЗИ ПОЛЬСКИХ АВТОРОВ - ЧАСТЬ ВТОРАЯ

— Кокушев-Мирский, — прочитал он по слогам. — Значит [52], дворянин. Каким же это чудом он сохранился?

Из задумчивости его вырвал грохот нескольких кулаков в дверь. Он не успел шевельнуться, как ворвались вовнутрь. Их было трое, в кожаных пальто, все курили "беломорины" и держали в руках пистолеты с чернеными стволами. Все остановились перед Николаем.

— Ваши документы, гражданин, — потребовал самый главный.

— У меня нет документов. Я — святой Николай.

И он растворился в воздухе у них на глазах.

Эти люди в него не верили, так что видеть его не могли. Трое сотрудников безопасности захлебнулось самыми грязными ругательствами, после чего взялись приводить в чувство лежащего на полу художника. До конца им это сделать не удалось. Когда пьяного вытаскивали за ноги на двор, на мороз и ветер, художник открыл глаза. Святого он заметил, только его замороченный разум этого факта не зарегистрировал. Николай неспешно вышел из мазанки и уселся в сани. Теперь он поднимался вверх, где в темноте кружил ветер. Неужто никто больше не ждет его этой ночью? А потом где-то далеко-далеко заметил слабенькое мерцание. Вот только между Николаем и огоньком среди парковых деревьев что-то таилось. У Николая не было проблем с видением в темноте, но это нечто выглядело словно бесформенное пятно тьмы. Святой никогда раньше ничего подобного не видел вблизи, хотя иногда подобные пятна и перекатывались на самом краю поля его зрения. Ему и не было особо любопытно, кто или что это может быть, вот только объехать это "нечто" он никак не мог. Бывает такое во снах, когда что-то станет у нас на дороге, и куда бы мы ни повернулись, а оно всегда точнехонько перед нами. Сани спускались ровно в то место, словно мотылек, направляющийся к пламени свечи. Когда его средство передвижения коснулось земли и замерло, Николай понял, что вот тут-то его путешествие и закончится. Перед ним, окутанные снежной метелью, стояли иные сани. Запряженные в них олени [53]были гораздо упитаннее, и их было целых четыре. Соскочив в глубокий снег и достав из мешка украшенный нож для бумаги, Николай одним движением отрезал упряжь, освобождая своих животных.

. — Бегите, родненькие, — попросил он. Олени стояли, и только лишь после того, как он повторил приказ, исчезли в темноте. А вот те сани, как будто только этого и ждали, подъехали поближе. С них в снег соскочил Дед Мороз. Вообще-то эти оба даже были похожи друг на друга; если бы не кое-какие отличия в одежде, никто бы и не догадался, кто из них кто.

— Ну вот, наконец-то мы и встретились, — сказал Дед Мороз, выбрасывая окурок беломорины на снег.

— Встретились. А почему? Ведь твоя вахта закончилась несколько дней назад. Ты приносишь подарки на Новый Год, а я — на Рождество Христово. На православное Рождество.

— Видишь ли, у товарища Ленина появилась идея торпедировать последнюю линию твоей обороны. С этого времени я стану приносить подарки и за тебя.

Он отпихнул святого в снег, подошел к его саням и, схватив мешок, высыпал его содержимое на дорогу. В свете фонаря заблестели агатовые брошки, деревянные шкатулочки, латунные дорожные иконки, зашелестели листки старых, изданных еще до революции книжек. Дед Мороз презрительно пнул куклу с фарфоровой головой.

— Дешевка старая, — прокомментировал он.

Святой пытался подняться, но очередной пинок свалил его на землю.

— Знаешь, что сейчас модно? — с презрением в голосе спросил Дед Мороз. — Гляди!

Сняв со своих саней мешок и развязав его, он приоткрыл отверстие пошире, чтобы лежащий мог увидеть содержимое: мишки, пластмассовые куклы, танки, деревянные пистолеты…

— Но ведь так же нельзя, — остатком сил прошептал Николай. — Военизированные игрушки пробуждают агрессию…

— И очень хорошо. Никому сейчас не нужны подогретые клёцки, как перед революцией. Мы творим новый народ. Общество, которое разнесет во все стороны мировую революцию, которое будет втаптывать врагов в землю.

Из-за саней вышел мужчина в сером костюме, в натянутой на лысую голову шапке.

— Видишь? — спросил Дед Мороз. — Вот это и есть будущее. Вечно живой Ленин. Ленин и я. А ты уже кончился. Ты никому уже не нужен. Слышишь? Никому.

— Но кое-кому я все-таки нужен…

Дед Мороз вытащил из кармана шубы револьвер. Револьвер был деревянным, но его зарядили всей ненавистью, накопившейся во время многочисленных игр в войнушку. Он прицелился в святого и нажал на курок. Пластмассовая пуля пробила плащ и углубилась в тело. Николай почувствовал душераздирающую боль. Он захрипел.

— Прощайте, товарищ святой Николай, — саркастическим тоном произнес Ленин, громоздясь в сани узурпатора. — Таковы законы естественного отбора. Слабый обязан уйти.

Сани уехали, в темноте осталась лишь куча разбросанных на снегу мелочей. Николай с трудом поднялся с земли и онемевшими пальцами выколупал пулю из-под кафтана. Она была настолько горячей от ненависти, что ошпарила ему руку, так что он выбросил ее подальше в снег. Еще он чувствовал струйку крови, стекающий под одеждой.

— Так ведь мертвого же не убивают, — сказал святой сам себе.

Он сразу же почувствовал себя сильнее, к тому же, в эту ночь следовало выполнить еще задание. И он вышел в путь. Святой шел через лес, выстукивая ногами четкий ритм на укатанном машинами и окаменевшем от мороза снегу. Но дорога была далекая, а он с каждым шагом терял силы, тем не менее, в конце концов, он добрался до небольшой землянки, отдаленной от тракта на приличное расстояние. Это место Николай помнил хорошо, здесь вот уже двагода скрывался парень, дезертир из Красной армии, потому святой постучал в дверь без опасений. Ему открыли. Возле парня стояла босая девушка. Увидав святого, она широко раскрыла глаза.

— Митя!

— Я же говорил тебе, милая, что святой Николай и вправду существует. Проходите, пожалуйста.

Все трое вошли в дом. Здесь горело несколько свечек. В самом дальнем углу висела небольшая иконка. Елочки не было, лишь на кривом столе положили сосновую ветку, украшенную шариками.

— Мир вам, — сказал Николай.

— С этим будет сложно, — усмехнулся Митька. — Позволь, Николай, представить тебе. Это моя девушка, Дарья Ивановна.

— Очень приятно.

— А ты и правда святой Николай? — спросила та.

— Да.

— Ну конечно же — да, — поспешил заверить ее парень. — Сейчас я тебе докажу.

С небольшой полочки он снял рассыпающийся, еще дореволюционный молитвенник и раскрыл его на иллюстрации, изображающей икону святого Николая со Знамением. Девушка побледнела и отступила. На шаг. Лицо гостя медленно, с неким усилием, изменилось сейчас оно было идентично с изображением в книге. Молодой человек захлопнул молитвенник, и лицо святого посткпенно начало принимать предыдущий вид. Оба улыбнулись. Дезертир и гость.