ФАНТАСТИКА И ФЭНТЕЗИ ПОЛЬСКИХ АВТОРОВ

Патриция тем временем приложила трубку к уху и какое-то время стояла с ней, постукивая пальцами по спинке дивана.

- Привет, мам, - произнесла она наконец. – Звоню тебе сказать, что на ночь сегодня не приду... Да нет, все в порядке... Ну да, буду о себе заботиться, я всегда это делаю.... Целую... Пока.

Она отключилась и поглядела на нас.

- Ладно, и где я буду спать?

Э, вы никогда не догадаетесь о том, про сто я тогда подумал!



На следующий день вовсе даже не было ни лучше, ни спокойнее. Скорее даже, наоборот.

Желая позвонить, мы, совершенно случайно, узнали, что снятая со звонка мобила, лежащая в кармане пальто Червяка, имеет на счетчике несколько сотен не соединений без ответа. Ящик с SMS-ками, до недавнего времени совершенно пустой, сейчас был заполнен по самое никуда. И все адресаты желали обязательно встретиться. Причем: немедленно.

В телике вчерашняя сенсация была хитом дня. Дискуссии на эту тему шли практически во всех публицистических программах. В "Известиях" говорили о решительной реакции Ватикана и польского епископата, которые, как один человек, восстали против гадкой операции, цель которой заключалась в том, чтобы облить грязью доброе имя великого поляка и святого человека. Примас [33]упоминал даже что-то об отлучении провокаторов от церкви, если только те принадлежат к римско-католическому вероисповеданию. Если учесть обстоятельства, ничего более глупого он сказать не мог.

В прессе происходило нечто подобное. Во всех журналах, найденных Патрицией в киоске, дело каннибализма Папы римского занимало титульные страницы. А в "Факте" ему вообще посвятили половину номера. Чесслово, лабуда закрутилась та еще!

И, чтобы не было сомнений – так нельзя сказать, будто бы все протестовали. Чуть ли не сразу отозвалось академическое сообщество, и не только наше родимое, защищая то доброе имя профессоришки, то, снова – если высказывался, к примеру, языковед или антрополог – то его заявленную в программе сенсацию.

Но факт остается фактом, по сравнению со слушателями "Радио Мария" – хором сжигающими нашу книжку на кострах – эти академические защитники выглядели как-то бледненько, как будто они не имели дела со средствами массовой инфоримации. Первая половина первого дня после передачи явно им не принадлежала.

Но, как оно бывает в мире, где в эфире вещают круглосуточные информационные каналы, хватило пары минут, и все изменилось, будто бы в калейдоскопе.



- А когда ты заметил, что у тебя имеются... ну, эти способности? – спросила Патриция.

Мы сидели в кухне, возле буфета, на высоких барных стульях, освещенные сиянием маленьких галогенных лампочек. Если бы перед нами, вместо кухонных шкафчиков и грязного стола стояла стенка с выпивкой со всего света, я бы чувствовал себя словно в какой-то эксклюзивной забегаловке. Патриция пила полусухое белое вино, я же – прекрасно охлажденный пильзнер.

- Ты говоришь об этом так, словно я какой-то Икс-мэн! – рассмеялся я. – А тут ничего особенного. Просто, я умею подделывать подписи.

- Вовсе нет, - энергично замотала головой девушка. – Ты, видно, не слышал. То, что ты делаешь, это как чтение мыслей. Ты узнаешь эмоции, настроения, определяешь черты характера. И не только на расстоянии! Таким вот образом ты можешь узнавать эмоции людей, которых давно уже нет на этом свете!

Вот тут она была права. Помню, как когда-то, в каком-то музее я видел собственноручные заметки Мицкевича, и, стоя над витриной, размышлял над тем, то ли наш поэт-пророк укушался, то ли наелся колес. Слова в строках, а строки в куплетах плясали будто розовые слоны из самой страшной сцены в "Дамбо". Той самой, когда маленький слоник дрых, предварительно набравшись воды с шампанским. Помните?

- Ну. Видимо, ты права, - сказал я, подумав несколько минут. – Что-то в этом есть.

- Графологическая машина времени! – воскликнула Патриция, раскладывая руки, как будто наклеивала на полосу заголовок статьи. – Замечательно!

- Наверное, так.

Я попросил извинения у Патриции, взял свое пиво и отправился к червяку. Даже не знаю, почему. Меня смущал разговор о моем таланте? Я заметил, что беседа нацеливается в сторону совместного ужина при свечах? Или, попросту, услышал нечто, что меня заинтересовало? Короче, все это неважно.

Я свалился на диван рядом со своим приятелем и сделал приличный глоток из бутылки.

- И как там? Говорят чего-то? – совершенно по-дурацки попытался я завести разговор.

Мой сосед по общаге, покинувший пост всего лишь три раза с утра – два раза, чтобы отлить, и один раз, чтобы забрать с кухни коробку мюслей, миску и пакет с молоком – гневно глянул на меня.

- Да все время говорят, - возмущенно ответил он. – С самого утра. Как раз сейчас показания дает графолог, один из тех, кто давал свое заключение, когда мы отослали туда образцы почерка.

Я сразу же перенес взгляд на экран.

- Сделай погромче! – крикнул я, хотя никакой в том потребности и не было. Сами понимаете, нервишки.

У графолога волосы доходили до нижней челюсти, оправа в очках была плохо подобрана. На нем был свитер с расстегнутой молнией, из-под которого выглядывала белая футболка. Когда он говорил, адамово яблоко забавно подскакивало, в связи с чем, он ассоциировался у меня с чем-то возмущенным индюком. Слова, произнесенные писклявым голосом мальчишки перед мутацией, весьма соответствовали данному сравнению.

- Это скандал! – возмущался он. – Не понимаю, как это господа епископы могут теперь отпираться от нашей экспертизы и утверждать, будто бы рукопись никто толком не исследовал. Я работал над нею лично с еще несколькими своими коллегами, и вне всяких сомнений, мы сошлись на том, что рукопись неподдельная.

Я наморщил брови.

- А что, церковь и вправду отперлась?

- Да. – Червяк слегка мотнул головой, не отрывая глаз от экрана. – Даже вчера, в "Известиях". Ты что, не помнишь? Сегодня с утра это повторяли уже раз десять.

Что-то такое я и вправду начал припоминать. Скорее, собственную реакцию, чем слова, ее вызвавшие, но все же. Я подумал, если они и вправду такое сделали, то теперь им не позавидуешь.

Тем временем, графолог никак не закрывал рта:

- Если Церковь согласится еще раз предоставить образцы, мы готовы возобновить исследования. Впрочем, не мы одни. Эксперты мирового класса в области графологии выразили интерес к проблеме, и они склонны присоединиться к нашей работе даже бесплатно. К сожалению, епископат отказывает нам в предоставлении рукописей.

Я глянул на Червяка. В конце концов, это именно он был мозгом всей операции.

- И что для нас выгоднее? – спросил я.

- Что?

- Он спрашивает, в какой ситуации вы в меньшей степени сидите в заднице. – Патриция, которая именно сейчас присоединилась к нам, перевела мои слова на язык Червяка. – То ли тогда, когда люди верят, что все это провокация, то ли когда неподдельные записки папы римского окончательно выдают его как каннибала.