Генри Олди - Книга магов (антология)

Кто их считал, не дошедших до места?

И такой вариант предусматривала судьба…

Они устроились в лодке, тотчас глубоко осевшей от веса четверых человек.

— Вечера ждать не будем? — не удержавшись, спросил Гихор, глянув на белесовато-серую муть воды.

Небо было почти такого же цвета.

— До вечера недалеко, а окраины безопасней. Ночью легче пройти посты у крайнего Города, — нехотя пояснил тапранон, засучивая рукава и садясь на весла.

— Я помогу, — сел ко второй паре весел Заложник.

— Не стоит. — Силач бросил почти укоризненный взгляд на его изнеженные руки. — Поберегите силы для дела!

— Если ради его выполнения я должен попасть в некое место, то в поручение входит и путь туда, — без каких-либо интонаций проговорил тот, и весла вошли в мутную воду.

«Зачем ты это говоришь?» — упрекнул он себя.

Ему надоело молчать. Маленький промежуток отпущенного ему времени все равно был дразняще похож на полузабытую нормальную жизнь, которая манила исподтишка, но почти неодолимо, как манит бутылка «завязавшего» пьянчугу: «На, попробуй хоть глоточек, самый крошечный, самый последний… Ну хоть поболтай… Зачем травиться собственными мыслями, задохшимися в замкнутом пространстве? Ну что же ты? Ну?..»

Рукоятки весел оказались шершавыми.

— А ты не очень-то разговорчив… — заметил здоровяк. — Так полагается?

Хотя Территория Городов была сейчас для Тапранона враждебной, он все равно чувствовал себя здесь уютней, чем на подступах к Храму. В любом случае, здешние жестокие правила игры были ему хорошо знакомы и понятны.

— Нет, — чуть запоздало откликнулся Заложник.

Он блаженствовал. Даже неудобное дерево в руках и запах гнильцы казались ему приятными.

«Неужели ты продолжаешь любить вещественный мир, от которого отрекся?» — упрекнул он себя, но тут же нашел оправдание: «Это увеличит жертву…»

— М-мда. — неразборчиво промычал Тапра, не зная, что сказать для поддержания разговора. Запас жизненной энергии (как и аппетит) был в нем слишком велик, чтобы спокойно мириться с затянувшимся молчанием, но никто не удосужился ему ответить, а хвалиться же своими былыми победами или поучать Гихора при Заложнике он пока стеснялся. Беседы так и не вышло.

Несколько часов ничего не происходило, менялось разве что настроение.

Грести почти не требовалось — течение само тянуло лодку. Зато монотонность закованных в бетон берегов постепенно начала давить на психику. Время от времени то Тапре, то Гихору казалось, будто лодка стоит на месте, — столь неизменным было все вокруг. Небо, затянувшееся серым полотном сплошных облаков, и то, казалось, участвовало в заговоре тягучего однообразия.

…Не всем дано различать оттенки запахов…

Зато на фоне обрыдлой одинаковости все на удивление рано засекли и распознали зазвучавший где-то очень далеко впереди гул моторов.

— Патруль! — выпалил Гихор, приподнимая и расправляя плечи.

— Гадство!.. Они не должны… — шепотом, словно опасаясь, что в далекой машине патруля смогут услышать голоса с реки, буркнул Тапранон. — Я не понял!

В его тоне сквозила обида, чем-то похожая на детскую, возникающую от нежелания верить в неприятные реалии: «Я этого не хочу, значит, так не может и не должно быть!» — «Патруль обычно никогда не подъезжает к реке, из лодки здесь быстро не выскочить, и до ночи далеко, и тумана нет… Как же так?!!»

— Может, свернут? — еще тише, чем Тапра, прошептал Гихор.

Словно насмехаясь над его надеждой, звук мотора стал громче, и завесу меленького дождя разорвали наглые глаза фар.

— Что за черт? — уже сердито повторил Тапранон, нагибаясь за кремниевым самодельным ружьишком и проверяя привязанный к поясу нож.

Едва убедившись в реальности угрозы, он готовился продать свою жизнь подороже. Ну сколько там, в патруле, может быть людей? Трое? Четверо?

Вряд ли больше… Если проверка случайная.

А если среди своих нашлись длинные языки?

В первом случае Тапра почти не сомневался в победе: он выползет на берег и покажет все, на что способен. Его умения позволят надолго задержать патруль, лодка успеет уйти, а там и вечер не за горами, ну а уж ночью река сама пронесет ее мимо постов. Лет двадцать назад, когда в машинах еще стояло радио, дело не выгорело бы, но приемники-передатчики давно повывелись. На всей Территории Городов досасывала последние остатки аккумуляторного электричества одна-единственная телерадиовышка, и радиус ее действия неуклонно сокращался с каждым годом.

— Гихор — на весла! — деловито приказал Тапра, приподнимаясь для прыжка.

Неожиданно круги фар раздвоились, и не одна — минимум две — машины замерли в нескольких метрах от берега, выплевывая на бетон черные человеческие силуэты, которые тут же выпрямлялись и выставляли вперед разнокалиберные дула.

Один, два, пять… После восьми Тапранон считать перестал.

Даже просто выиграть время — и то было проблематично.

— Ну…

«…держитесь!» — хотел, но не успел сказать он вместо прощания, когда с берега зазвучали голоса.

— Здесь?

— Нет, почудилось!..

— Должна быть лодка!

«Они знают!!!» — по коже Тапры словно прокатилась обжигающе холодная волна, и суденышко качнулось, он забыл о центровке.

— Не вижу!

Натренированное зрение воина позволяло ему различать, пусть смутно, лица патрульных.

— Они здесь! — визгливо и тонко пропищало из машины, и Тапранон почувствовал смесь облегчения (все-таки предательства не было!) и отвращения — в патрульной машине находился выродок-«слепыш».

Некогда таких мутантов уничтожали сразу после рождения. Из гуманности, не надеясь, что те выживут. Для поддержания существования «слепышей» и впрямь приходилось прилагать немало усилий. Они рождались лишенными не только зрения, но и конечностей, могли умереть от несвежей еды, от малейшего сквозняка, от резкого перепада температуры — градусов в десять — и вообще были безнадежно беспомощны. Но именно их невероятная (и во многом вредная) чувствительность ко всему переходила в принципиально новое качество, достигая уровня, очень близкого к телепатии. В честь ее и нянчились с этими уродцами. Как с ценнейшими техническими приборами, необходимыми для контроля над недовольным населением.

— Да нет тут никого! — сплюнул один из патрульных (по его одежде и манере держаться Тапра распознал командира одной из групп).

Сгусток слюны мерзкой медузкой закачался на мелких волнах.

Тапранон ошеломленно заморгал. Патрульные не могли не видеть лодку, находившуюся чуть дальше расстояния плевка! Тем не менее их взгляды бороздили водную зябь, не замечая ничего. В упор.

— Ложная тревога, — опустил дуло короткоствольного автомата (надо же — какая экзотика!) командир.