Андреа Хёст - Бродяга

Планируя вылазку

Сегодня, пока я плавала, истен Нотра подключила меня к общему каналу.

«Просто слушай», – велело текстовое сообщение, что я и сделала, продолжая неспешно курсировать по бассейну.

На канале собралось около двадцати человек, большинство из которых я не знала даже по имени. Но также там оказались Мейз, Рууэл, Таарел и Селки.

Когда я подключилась, кто-то как раз говорил, но внезапно остановился и протестующе начал:

– Нотра…

– Поскольку содействие нашей юной помощницы является ключевым пунктом в этом деле, лучше всего держать ее в курсе событий, разве ты не согласна, Минера? – сказала Нотра с ноткой веселья в голосе. – Продолжишь, или нам следует перейти к вопросу о количестве?

– Сентиментальность плохо сочетается с вопросами выживания, Нотра, – буркнула эта самая Минера, но потом все же заткнулась.

– Здесь сработает только большая сила, – вмешался кто-то еще. – Когда под удар попадали маленькие отряды, их полностью уничтожали. В командах покрупнее почти всегда хоть кто-то выживал.

Беседа длилась лет сто, и сейчас я слишком устала, чтобы записать хотя бы десятую ее часть. Они планировали экспедицию на Муину, дабы изучить создание эфира, и пытались проработать способ, чтобы при этом никто (особенно я) не погиб. Ведь кроме прочего ученые хотели узнать, почему эфир/Муина/что-бы-там-ни-было меня «любит». Наконец они сошлись на четырех отрядах – ставя на кон оба разведывательных, из-за чего вспыхнул очередной спор – с небольшой группкой зеленых костюмов. По комментариям Селки я поняла, что скорее сетари погибнут, защищая зеленых, чем наоборот.

После моего рассказа про эфир они быстренько послали серых и зеленых установить новых дронов в моем городе, очень тщательно соблюдая нормы времени, чтобы сохранить всем жизнь, и сегодня получили уйму интересных записей и материалов. Теперь, поскольку сетари уже почти стабилизировали ситуацию с пространствами по соседству с Тарой, КОТИС планирует первую за много лет расширенную экспедицию на Муину, с дневной экскурсией через три дня, и потом еще одну – за два дня до следующего полнолуния. Они также проверили сканы своих спутников на предмет наличия других поселений с такими же кольцами на крышах, и уже одно нашли.

Когда они закончили, истен Нотра спросила меня по отдельному каналу, почему я не дала ей никаких комментариев по отчетам. Я объяснила, что не нашла там ничего, о чем бы следовало рассказать, и она велела все равно не забывать об этой просьбе и не стесняться делать замечания в ходе предстоящей экспедиции.

Затем я болтала с Мэйзом, но не спросила его напрямую о том, что они обсуждали до моего подключения к каналу. Судя по поведению истен Нотры, собравшиеся спорили о моей незаменимости, и видимо, мои маленькие клоны в банках пока еще нигде не выращивают. Она подчеркнуто назвала меня помощницей. Как же здорово, что истен Нотра, кажется, решила меня защищать.

Или, может, она просто понимает, что я попыталась бы сбежать, если бы узнала о клонировании. Обезопасить Муину гораздо важнее, чем усилить таланты кучки сетари, и несмотря на готовность помочь, я одна… А попытки меня копировать или вывести маленькие усиливающие инструменты стали бы огромным ударом по моей психике.

Звучит нелепо и странно, знаю, но с таким смириться точно бы не смогла.

Дождливые мысли

Погода снаружи наконец достаточно успокоилась, чтобы выйти на крышу после очередного утра с отключкой после эфира. Климат на Таре определенно не фонтан. Неудивительно, что прибывшие сюда муинцы так страдали: непрерывные штормы сделали проживание на поверхности почти невозможным. Когда я вышла, было все еще ветрено и периодически брызгал дождь, но не настолько страшно, чтобы помешать мне наслаждаться свежим воздухом.

Вчера я целый день смогла не думать о Рууэле, но ночью он мне приснился, и дождь напомнил об этом сне, в котором промелькнул один момент из похода с четвертым отрядом. Так просто открыть журнал и вновь бросить тот короткий взгляд на Рууэла: пока Сонн трудилась над фазовыми вратами, он стоял в профиль ко мне, уставившись в серость – на одну из лошадей-ионотов. Капли дождя стекают по лицу, руки опущены. Дьявольски красив.

Такая пылкая привязанность начинает граничить с девчачьей одержимостью.

Действительно интересно сравнить, как я писала о Рууэле сначала и как пишу теперь. Я не упоминала его внешность, разве что походя, но это не значит, будто я ничего не заметила. Ну, может, на Муине было не до того из-за плохого освещения. Да и вообще я тогда обалдела, что в принципе встретила людей. Увидев их с Таарел вместе, я подумала, что они оба очень симпатичные, но больше задержалась на ней. Рууэл определенно с тех пор не похорошел. Так в чем дело? В том, что с каждой встречей он нравится мне все больше и больше, или же просто раньше я не уделяла ему достаточно внимания?

Самая отличительная его черта – глаза, темные, с поволокой. Лицо овальное. Четко очерченная, не очень тяжелая челюсть. Изогнутые брови, даже лучше, чем у меня (какая несправедливость). Стрижется Рууэл коротко, по форме черепа. Сложен как пловец: худощавый, не чересчур мускулистый, широкоплечий. Думаю, больше всего мне нравятся его руки. Прошлой ночью он снился мне уже второй раз, и я опять видела эти руки – как он аккуратно старается не касаться предметов, как четко и экономно двигается.

Кажется, теперь я начинаю понимать, почему запала на того, кто вроде как не в моем вкусе и толком со мной не разговаривает. Не потому, что он такой красивый и опасный, хотя, пожалуй, это тоже. Не потому, что он держался профессионально во время тестов или пересек тринадцать пространств, чтобы меня спасти. Думаю, все из-за того, как Рууэл тогда себя повел. Не обращался со мной как с тупицей, просто спокойно рассказал, что произойдет, если прорвать дыру в реальное пространство Земли, и позволил мне самой сделать выбор. Не торопил, давая время попрощаться. Сомневаюсь, что он такой уж предупредительный или сильно переживал о «психологических аспектах», но я это оценила.

Вдоволь налюбовавшись Рууэлом-под-дождем, я решила глянуть его отчет с той вылазки. Я люблю просматривать журналы наших миссий, хотя стараюсь не злоупотреблять. Мне до сих пор неловко залезать в чужие записи, а ведь для всех здесь это нормальное явление. Преодолев серьезный внутренний конфликт, я все же открыла журнал Рууэла, дошла до любимой сцены и посмотрела его глазами на лошадей-ионотов. Льющиеся потоки невидимого света переплетались и развевались, точно невидимые гривы. Ох уж эти видения. Потом отмотала назад и поняла, что он начал запись буквально перед моим приходом. Я досмотрела до появления Нилса и бросила на том моменте, где Рууэл глянул в мою сторону. Нилс что-то говорил, наклонившись, и мне явно было неловко. Сидела там смущенная, изумленная, покрасневшая.