Елена Бергман - Мир львинов

Раненые и обожженные успешно поправлялись, и Варму принял решение сворачивать лагерь. Лишь двое пока не могли идти сами, но их можно было нести на носилках.

Человек того времени не обременял себя имуществом, и сборы оказались недолгими: небольшой запас провизии, оружие да несколько шкур легко помещались в заплечных мешках…

Шли дружно, но не создавая лишнего шума. Носилки с ранеными мерно покачивались, босые ноги ступали почти беслышно по мягкой земле, и лишь разговоры шепотом да изредка стук оружия нарушали лесной покой.

Скоро вековые кедры исчезли, их сменили дубы и клены, потом — буки и молодые каштаны, и лес начал редеть. Все чаще и чаще попадались валуны, земля перестала быть ровной и поднималась под заметным уклоном. Откуда-то потянуло дымом и странным, неприятным запахом.

Внезапно лес закончился, и путники остановились в изумлении — перед ними во всей красе предстали горы. Величественные каменные исполины, увенчаные шапками ледников, разделенные узкими ущельями и небольшими зелеными долинами, почти непроходимые, и тем не менее, обитаемые… Над одной из вершин, скошенной, словно обрезанной тупым ножом, клубился черный дым.

Внезапно земля под ногами дрогнула, и гора выплюнула целый столб раскаленных добела камней и искр. Неприятный запах резко усилился. Вулкан был достаточно далеко, и путешественники смогли насладиться редким зрелищем извержения без страха угодить под град камней и горячего пепла.

Но задерживаться надолго не стали — пусть и неблизкий, вулкан представлял собой серьезную опастность: изливающаяся из его жерла лава могла преградить дорогу или поджечь лес вокруг. Тонкая тропка тянулась в обход гор как раз в нужную отряду сторону, и кинув на дымящую вершину прощальный взгляд, люди и львины продолжили путь к предгорьям, где в одной из пещер обитали племена Мраха и Эриха.

Тропка оказалась удобной и ровной, шагалось быстро, и уже к вечеру отряд дошел до той самой реки, у берегов которой распологалось стойбище мальчиков. Здесь тропинка спустилась на равнину и затерялась в густой траве.

Солнце садилось — пора было устраиваться на ночлег. И Эрих, и Мрах подчинились с неохотой — всего один дневной переход отделял их от дома, оба уже узнавали родные места и готовы были идти всю ночь напролет, но Варму оказался неумолим — равнина кишела хищниками, и юноша не собирался подвергать опастности жизни друзей и соплеменников.

Насобирали валежника, разложили костры, натаскали веток для лежанок, и лагерь был готов. Усталые путешественники сели ужинать.

Ночь спустилась незаметно. Темная и безлунная, она полнилась разнообразными звуками: шуршала трава под множеством крадущихся лап, кричала сова, выслеживающая мышь, в отдалении выли волки, совсем рядом хохотала гиена, в воде плескалась рыба. Но никто не осмеливался подойти слишком близко — животных отпугивало яркое пламя. И все-таки одна тень, робко ступая, отделилась от зарослей и замерла, принюхиваясь: небольшая коричневая собака, сука с набухшими молоком сосками, хромая, робко вступила в круг света, отбрасываемый костром: голодную мать привлек запах жарящегося мяса. Поглощенная мыслями о пище, она не заметила двоих детей, лежавших под меховым одеялом, зато дети сумели разглядеть гостью во всех подробностях: и острые, настороженно торчащие ушки, и влажный, подвижный нос, и блестящие темные глаза, и рваную рану на бедре…Собака, волочила заднюю лапу и была очень худа. Подкравшись к костру, она замерла на мгновение, и, убедившись, что ее никто не видит, схватила кусок недоеденного кем-то мяса, и бросилась бежать, но тут же с жалобным визгом покатилась по песку — камень, брошенный меткой рукой одного из ногама, разбил ей голову. Подняв оглушенное животное за задние лапы, воин-ногама добил ее и бросил на песок — свежая еда на завтрак… Наблюдавшие из укрытия Ома и Эрих только пожали плечами — они с раннего детства привыкли к подобным сценам, и убийство живого существа ради пищи не было для них из ряда вон выходящим событием, более того — они сами поступили бы точно так же; но смотреть стало не на что, а других развлечений не предвиделось, и дети улеглись спать. Ома заснула почтисразу, а Эриху не спалось — у него разболелся живот. Пришлось вылезать из под нагретой шкуры и топать в ближайшие кусты. Присев, мальчик от скуки разглядывал землю с опавшими листочками и ближайшие ветки, как вдруг его внимание привлекли непонятные звуки — какой-то зверек продирался сквозь заросли, сопя и поскуливая. Приглядевшись, Эрих увидел то-ли волчонка, то-ли щенка. Мальчиком тут же овладел охотничий азарт: быстро закончив свои дела, он протянул руку и схватил зверька за шкирку. Детеныш вякнул, но, оказавшись в воздухе, покорно повис, и Эрих, наконец, смог рассмотреть поподробней, кого именно добыл.

Щенок оказался не большим и не маленьким — месяцев двух отроду, с крепкими лапками и густой, темно-коричневой шерстью: здоровый и сытый, ухоженный детеныш. «Наверно, это его мать сейчас убили. „- подумал мальчик, и ему стало жаль звереныша, теперь обреченного на голодную смерть.

Все еще держа щенка за шкирку, Эрих задумался. Его рассуждения были просты, но логичны.

«Сначала нашли львенка, — думал мальчик, — И львенок стал ручным. Он охотится вместе с нами. И он — друг Мраха. Потом нашли медвежонка… Медвежонок еще маленький и пока не охотится. И он дружит с Варму… Теперь вот я — нашел собаку. Я приручу щенка, я буду кормить его, он вырастет большой и красивый, и станет охотиться вместе со мной!»

Идея привела Эриха в восторг: ни у кого и никогда еще не было собственной ручной собаки! Ну, по крайней мере, Эрих нио таких не слышал. Решено, щенок остается! Подхватив зверька на руки, мальчик побежал будить Ому — его просто распирало от желания показать подружке свою находку. Сонная девочка не сразу оценила величие Эрихова замысла, долго ворчала и терла глаза, но, разобравшись, даже захлопала в ладоши от радости — у них будет собака! И не какая-нибудь дикая! Ласковая и веселая! Щенок, оказавшийся сучкой, совсем не боялся — вилял хвостом и хотел играть. Ома назвала собаку Динкой (по-варахски — игруньей).

Накормив Динку оставшимся после ужина мясом, дети немного поиграли с ней и уснули, уверенные — собака никуда не уйдет. Что ж, они не ошиблись — Динка и вправду не ушла, и, пригревшись под одеялом, мирно проспала рядом всю ночь. Варму, утром пришедший будить «заспанцев», только рукой махгул — он уже начинал привыкать к появлению вокруг себя разных животных, доселе считавшихся дикими.