Елена Бергман - Мир львинов

Когда Варму проснулся, Мрах по-прежнему валялся на животе и трясся в ознобе. Его раны воспалились.

— Плохо ты меня лечишь. — заявил львин зевающему другу. — Вот помру — будешь тогда знать!

Варах только вздохнул — он делал, что мог.

Мрах тем временем продолжал трястись.

— Дай мне своего мерзкого лекарства. — потребовал он. — Или спою!

— Пой… — разрешил Варму. — Только погромче, чтобы все сразу поняли — ты умираешь!

Львин хихикнул и скривился от боли.

— Не издевайся… — умоляюще попросил он. — Мне и вправду плохо!

Варах поверил и наварил раненому еще отвара.

Мрах выпил и таки спел — он так отвлекался от боли.

Вскоре леарство подействовало, львин уснул, и все вокруг вздохнули с облегчением, даже любящая Утя.

Убедившись, что раненый успокоился, Варму созвал своих соплеменников и предложил собираться и выдвигаться. Путешествие пора было заканчивать. Никто не возражал. Сонного Мраха уложили на носилки, покидали нехитрое имущество в заплечные мешки — и двинулись.

Шли быстро, останавливаясь лишь для охоты и на ночлег, три дня без перерыва. К середине четвертого в отдалении появился небольшой отряд львинов, возвращавшихся с охоты. Их копья украшали пучки красных перышек.

— Наши! — узнал Варму. Вытащив из за пазухи обрывок красной ткани, он привязал его к копью Мраха и поднял повыше. Поданный сигнал был замечен и истолкован верно.

Через поллучины Варму уже обнимался с соплеменниками. Обниматься было больно, но варах терпел. Запыхавшиеся львины радостно скалились, хлопали его по плечам и без конца пожимали ему руку.

— Варму! — орали они во всю мощь своих здоровых глоток. — Мрах! Вернулись!

Одурманеного сонным зельем львина стащили с носилок и усадили на траву. Мрах хлопал глазами и удивлялся — он ничего не понимал.

— Братики… — растерянно мявкал раненый. — Друзья…Вы мне снитесь? Или у меня опять жар?

Охотники — львины только смеялись.

Мраха уложили обратно на носилки и оставили в покое — пусть спит. Но, однажды разбуженный, раненый спать не пожелал. Он пел песни, буянил и вообще, вел себя нехорошо.

— Это лекарство. — объяснил Варму недоумевающим охотникам-львинам. — Я с травкой одной переборщил малость.

Львины заинтересовались и потребовали рецепт, но варах решительно им отказал — ему хватало одного Мраха.

— Утя! — кричал одурманеный львин с носилок. — Где моя жена? Мне скучно!

Но Утя, испуганная, не показывалась.

— Ладно… — мявкнул Мрах. — Тогда скажите ей, что я уплыл…

И начал делать соответствующие движения руками.

— Не уплывай. — попросил его Варму. — У тебя швы разойдутся.

— Все равно уплыву! — настаивал Мрах.

— Мы тебя унесем и спрячем. — пообещал варах буянящему другу. — А ты лежи тихо-тихо, чтоб тебя никто не заметил. Договорились?

— Прикинуться мертвым? — понял львин. — Хорошо! А это надолго?

— Пока не унесем.

— Ладно… — со вздохом согласился Мрах. — А спать пока можно?

— Можно. — кивнул Варму, проклиная коварную травку.

— А петь???

— Ни в коем случае! Тебя заметят!

— Аааа… — протянул с носилок львин, закрыл глаза и прикинулся мертвым. — Уносите… — попросил он шепотом.

Варму подал знак львинам, те подняли носилки и понесли.

— Пошли дальше! — велел человек льва, и отряд продолжил путь. Мрах лежал очень тихо, едва дыша, и вправду походил на мертвого. Вскоре он уснул и проспал до темноты.

На ночь остановились у реки. Разбили лагерь, пожарили свежее мясо теленка. Один из охотников-львинов вытащил небольшой, но объемистый мех с брагой. Выпили помаленьку, закусили жарким. Варму наварил лечебного отвара для Мраха. Раненый, недавно проснувшийся, лежал на одеяле и трясся в ознобе — у него воспалились раны.

— Не будешь в следующий раз плавать. — сказал ему варах. Львин поглядел удивленно — он почти ничего не помнил о произошедшем днем. Напоив друга, Варму оставил на земле рядом почти полный горшок и вернулся к костру, но тут у него опять разболелось раненое плечо.

— Пару глотков отварчика и спать. — решил варах.

Но его поджидал сюрприз — горшок оказался пуст!

Мрах крепко спал, и спрашивать было не у кого.

Пришлось ждать, пока воры сами себя не обнаружат.

Вскоре двое львинов начали вести себя странно — они глупо хихикали по поводу и без, валялись по траве и вообще плохо держались на ногах.

— Гады! — подумал Варму. Плечо болело. Нацедив немножко отвара из оставшейся на дне горшка травяной массы, варах выпил горькую гадость и прилег. Он заснул быстро.

Наутро он узнал, что спали только он и Мрах. У остальных была очень «веселая» ночь, ибо напившиеся обезболивающего зелья львины разошлись не на шутку и угомонились лишь на рассвете. Варму только хмыкнул — наверно, обоим было хорошо…

Но сутки оказались потеряны — все залегли отсыпаться. Так что путь возобновили следующим утром.

До поселка добрались лишь через день. Отряд под предводительством развалившегося на носилках Мраха вошел в деревню. Львин, почти оправившийся после ранения, уже вполне мог передвигаться на своих двоих, но наотрез отказался — это был миг его триумфа. Закинув ногу на ногу, Мрах лежал и орал песни. Рядом с веселящимся мужем шла Утя, испуганная и взъерошенная, с Нори на руках.

Путников встречали всем селением. Варму сразу заприметил Мару — поседевшая, но все еще красивая, его жена стояла, прижимая к себе дочь. Рядом с матерью застыл Намар, повзрослевший и сильно вытянувшийся: уже не мальчик, а молодой воин.

По щекам Мары бежали слезы, глаза сияли, а губы беззвучно шевелились, произнося одно-единствен-ное имя.

— Мара… — прошептал Варму. — Мара! — крикнул он в голос и побежал к ждущей его женщине.

Мара рванулась навстречу, и в следующее мгновение они обнялись.

— Мара! — шептал человек льва, покрывая поцелуями бесконечно родное лицо жены. — Мара…

— Я ждала тебя каждый миг. — сказала Мара. — И ты вернулся! Идем домой?

Варму взял протянутую ему руку и улыбнулся.

Человек льва знал, что ему многое предстоит рассказать любимой женщине, и не все из рассказанного ей понравится, но это будет — потом. А сейчас он просто шел домой. Неужели этого мало для счастья?

— Миррик!!!

Сидящий у костра львинок вздгогнул и прижал ушки.

— Это ты сделал?!

Львинок опустил глазки в землю и пробурчал что-то невнятное. Его хвост задергался.

— Я спрашиваю, это ты сделал?!! — повторил львин.

— Да, пап…

— И что?!

— Мне стыдно, пап…

— И все?!

Мальчик внимательно смотрел на свои грязные босые ноги. Львин ухватил сына за шкирку и встряхнул.

— Миррик? — позвал он, пытаясь заглянуть в его низко опущенное личико. — Я же просил — не трогать краски!