Миа Тавор - Созвездие Волка. Начало

Я оглянулась на мистера Честертона. После того разговора в его кабинете теперь я куда больше понимала, что кроется за словами миссис Джеймс. Но несмотря на понимание, а возможно и благодаря ему, сейчас я почувствовала еще большее раздражение, чем когда-либо прежде. Поймав мой взгляд, учитель сочувствующе сжал губы и подбодрил меня едва заметным кивком.

— Но, увы, оказалось, что среди нас есть те, кто не только не ценит (на этом слове ее губы скривились) ношу, которую вам предстоит нести за всех остальных в этом зале. Но и осмеливается откровенно презирать вас и то, что вы когда-нибудь сделаете для благополучия и процветания нашего рода.

В стенах этой великой школы мы считаем такое поведение не просто неприемлемым, но и строго наказуемым. Любая подобная дерзость по отношению к учителям и нашим лучшим ученикам должна строго пресекаться не только в пределах школы, но и вне ее. И делать это обязан каждый из вас , в любое время и в любом месте, где наткнется на подобное непочтительное поведение. Мисс Леран, — ее сухая, как трость, рука поднялась в мою сторону, и окружающие меня ученики в страхе отпрянули, — оскорбила не только тех, кому ее слова были напрямую адресованы, но и тех (она сделала паузу и бросила в мою сторону ядовитый взгляд), кто, отдавая дань уважения нашим великим традициям, послушно соблюдает все законы, на которых веками основывается эта школа.

Миссис Джеймс замолчала и показательно повернулась ко мне. Захоти она публично уничтожить меня, она не могла бы сделать это лучше. Меня и раньше здесь не жаловали, а сейчас большинство взглядов, направленных на меня, стали откровенно враждебными.

— Сюда, мисс Леран, — указала она на место рядом с собой. — Единственная причина, по которой вы не будете как следует наказаны — это ваше смирение, хоть и несколько запоздалое (несколько красных во главе с близняшками противно захихикали). К вашему счастью, мы, администрация школы, считаем, что ваша дерзость — это не более чем следствие вашей врожденной тупости, а также незнания, вызванного тем, что вы выросли вдали от этой школы. Однако запомните, что впредь это более не будет служить вам поблажкой.

Я чувствовала себя раздавленной. В этот раз слова миссис Джеймс сотворили со мной то, чего я больше всего опасалась: они опутали меня, словно липкая, скользкая паутина, овладели разумом и почти лишили всякого желания сопротивляться дальше. Какая разница, если они меня все равно ненавидят? Даже маленькая Хлое, когда-то радостно махавшая мне при встрече, теперь смотрит на меня с немым укором. Я не являюсь частью их мира и вряд ли когда-нибудь стану; из-за меня пострадали невинные люди и могут пострадать еще. Теперь я поняла причину той враждебности и неприязни, с которой встретили меня мои одноклассники, когда я впервые переступила порог этой школы: я была угрозой для них и их мира, и, отказываясь стать одной из них, подвергала их такой же опасности, какую навлекла на двух других учеников своим ненужным вмешательством.

В этот момент сверху послышались смеющийся, игривый голосок Кимберли, и все присутствующие разом посмотрели вверх. Мне не нужно было слышать второй голос: по тому, как преувеличенно громко хихикала школьная секретарша, я уже знала, кого через секунду увижу рядом с ней.

Достигнув балкончика на третьем этаже, оба остановились. Кимберли смерила меня, стоящую в середине зала, взглядом, полным снисходительного презрения и продолжила нашептывать что-то на ухо директору. Даже с такого расстояния я могла разглядеть выражение его лица. Его губы были плотно сжаты, а жесткое, скулистое лицо выражало глубочайшее удовлетворение, как у человека, который привык безжалостно подавлять любой бунт против своей власти.

— Итак, мисс Леран, мы с удовольствием послушаем, как вы просите прощения, — язвительно проговорила миссис Джеймс. — Убедите нас, что вы раз и навсегда усвоили этот урок.

Прежде, чем отойти, она сжала цепкими пальцами мое плечо. «Только дай мне повод, — прошипела она. — И ты почувствуешь такую боль, о которой даже не подозревала».

Плечо в том месте, должно быть, заныло, но физической боли в тот момент я не почувствовала.

Миссис Джеймс присоединилась к стоявшим сбоку учителям и устремила на меня взгляд, в котором сквозила хорошо выраженная угроза выполнить обещание.

Ладони вдруг стали мокрыми от пота, и я попыталась сосредоточиться. Нужно просто сказать. Сейчас. Как я и планировала. Громко и без запинки. Это то, чего они все ждут.

Утром я сто раз прокрутила в голове эти слова.

Время шло. Учителя и ученики ждали.

Говори же! Почему ты все еще молчишь?

Но я не могла. Во рту пересохло, а язык присох к нёбу. Уперев глаза в точку на ковре перед собой, я вдруг испугалась, что с моего горла вырвется какой-нибудь нечленораздельный звук и все испортит.

Пауза уже затянулась. Чем дольше я стояла молча, чем больше понимала, что прежняя решимость, которая владела мной утром, безвозвратно покидает меня. Я их ненавидела и не хотела извиняться за то, что сказала. Я не хотела смотреть, как их красивые, холеные лица расплываются в мерзкой улыбке с сознанием того, что они своего добились.

— Мисс Леран? — глаза миссис Джеймс недобро сверкнули.

Стоя немного впереди других учителей, миссис Джеймс являла собой воплощение безжалостной строгости. Ее тонкие, длинные, словно плети, пальцы постукивали по сложенным рукам, словно напоминая мне о том, что ждет меня в случае непослушания, губы были плотно сжаты, а ледяной взгляд пронзал меня на сквозь. Надо сказать, больше тянуть нельзя.

— Я хочу… — Мне понадобилась целая секунда, что осознать, что этот странный, охрипший голос принадлежит мне. — Я…

Я призвала на помощь всю силу воли, чтобы продолжить, но ставший ватным язык меня не слушался. Ряды красных разразились сдавленным смехом.

— Ха-ха, голосок потеряла, Леран? — громко ухмыльнулся Эрик.

Я подняла на него глаза. Стоявший рядом Джейк склонил голову к плечу, явно забавляясь этой сценой.

Отчаяние сменилось гневом. Кровь в венах забурлила. Это они должны сейчас стоять на моем месте! Единственные в этом зале, кто действительно заслуживают моего извинения — это те, кто…

И тут меня осенило.

— Ну все, довольно! — миссис Джеймс схватила меня, намереваясь потащить за собой. Ее ноздри трепетали от разбиравшей ее злости. — Похоже, мы снова стали свидетелями тому, что вы все еще не усвоили урок, мисс Леран. Как я и предполагала, для этого нам придется использовать другие методы.

— Пустите меня, я скажу. Я скажу! — я вырвала у нее руку и быстро, прежде чем она снова успеет меня схватить, произнесла:

— Я хочу попросить прощения… — мое сердце билось так быстро, что я боялась, что оно выпрыгнет из груди. На этот раз слово «хочу» было искренним, поэтому мой голос снова зазвучал ровно. Миссис Джеймс выглядела обозленной, но, по-видимому, решила, что угроза подействовала, и выжидательно приподняла бровь.