Наталия Ипатова - Рваная грелка-2

— А ты штучка… — протянул президент и налил Мише и себе коньяка. Ну ладно. Так что там происходит с твоей работой?

— С моей работой? Ничего. Работаем.

— Я имею в виду твои статьи.

— А что статьи? Пишу. Я, видите ли, журналист…

— Штукарь ты, а не журналист! — грохнул по столу кулаком господин Президент.

Пустая бутылка из-под иностранной водки «Абсолют» свалилась со стола на пол, но не разбилась — помешал мягкий ковер. В дверь испуганно сунулось мужественное лицо телохранителя.

— Пшел вон! — рявкнул глава государства.

Лицо поспешно исчезло.

— Я не понимаю, — сказал Миша, стараясь следить за дикцией. — Чего вы от меня хотите?

— Чего я хочу… Мне доложили невероятную вещь. Все, о чем ты пишешь в своих статьях, сбывается. Это так?

— Все, что я пишу в своих… Нет. Наоборот. Сначала событие, потом статья, — Миша выпил коньяк и закусил лимончиком.

Президент не отстал и сказал:

— Врешь. Мои аналитики не ошибаются. Сначала твоя статья, а потом событие. Любое. Миша, тебе известно, в каком положении страна? Цена на нефть падает, кредиторы одолевают, доморощенные капиталисты не хотят вкладывать деньги в производство, бегство капитала, терpоризм, тут еще эта долбанная глобализация с экологией…. Помоги, а? Ты же русский человек! А родина тебя не забудет.

— Ну, насчет того, что не забудет, не надо… Пусть лучше забудет. Я действительно не понимаю, чем и как я могу помочь. Поконкретнее можно?

— Очень просто. Нужно, чтобы ты написал серию статей. Ну там, что война в Чечне закончилась, и все боевики, как один, сложили оружие. Что цены на нефть поползли вверх. Что чиновники мои, сволочи, перестали брать взятки, а богатые люди стали вкладывать деньги в реальный сектор экономики… Тебе мои советники скажут, что конкретно надо написать. А за это… Проси что хочешь!

— Теперь вы, я вижу, не понимаете, — вздохнул Миша и налил коньяку собеседнику и себе. Думаете я не думал об этом? Думал и еще как! Даже если предположить, что я действительно обладаю той силой, о которой вы говорите, невозможно сделать нашу страну счастливой с помощью моих статей подобного рода. Не в этом дело.

— А в чем?

И Миша попытался объяснить.

К середине второй бутылки коньяка ему почти удалось убедить господина Президента в том, что народ может достичь благоденствия только собственным трудом, а вовсе не по щучьему велению и чьему бы то ни было хотению. И даже если его, Мишины, статьи подействуют, то чем, спрашивается, виноваты все иные многочисленные народы, населяющие нашу грешную Землю, которые пострадают в таком случае неизбежно?

— Да почему это они должны пострадать? — воскликнул Президент. — Ты что, чуму на них накличешь?

— Не чуму. Экономику. Это похлеще любой чумы будет. Потому что, где аукнется, там и откликнется. Знаете такой закон?

— Знаю, — тяжело вздохнул господин Президент и, подперев ладонью тяжелую голову, вдруг запел:

— Черный во-орон, что ты вьешься…

— Над моею головой! — с чувством подхватил Миша.

Они допели песню до конца и выпили еще по одной.

— Что же нам делать, Миша? — растерянно спросил Президент.

— Не знаю. Вот разве что…

— Что?

— Написать статью о втором пришествии Христа.

— Эт-то еще зачем? — испуганно спросил господин Президент и, зачем-то оглянувшись, быстро перекрестился.

— Затем. Пусть придет Спаситель и воздаст нам всем по грехам нашим. Всем. Всей планете. Сами мы все равно не разберемся. Воздаст, а потом…простит. И наступит золотой век.

— Думаешь наступит?

— Уверен. Если не Христос, то кто?

— Во, бля… Но если подумать… Миша…. Миша, пиши! Я приказываю! К такой-то матери все это! Надоело! Пиши Миша, пиши, родной мой! Пусть придет! Пусть воздаст! Так нам всем, гадам, и надо! А мы покаемся… Ты… ты только напиши, что Он простит. Так и напиши: «Из хорошо информир-рованных источников нам стало известно, что Господь наш Иисус Христос…»

По щекам Президента катились крупные скупые мужские слезы.

— Компьютер мне! — воскликнул, чувствуя прилив небывалого вдохновения Михаил, и, шатаясь, поднялся из-за стола. — Немедленно!

Темнота. Шум ветра за окном. Тысячи безумных, суетящихся снежинок. Фиолетовый блеск, яркий и чертовски привлекательный. Такой снег идет только здесь, на Амиле Ангеле. На Земле снег давно уже другой…

Где-то за этой волшебной пеленой сияют огни домов, невысоких, похожих на рыцарские замки из старых фильмов, но гораздо меньше и прочнее. Их костяк — сталь и железобетон, их жилы — электроника и плазма. Но все равно они — безнадежно устарели. Наглядное следствие недостаточного финансирования.

Эти здания построили первые колонисты, полсотни лет назад.

Горстка дешевых романтиков.

Ветер за окном тяжело вздыхает. Вряд ли когда нибудь здесь появятся тысячеэтажные муравейники. Сколько миллионов световых лет между Солнцем и Бетой Орла? Может быть это и к лучшему.

Никто не знает.

Тонкий силуэт девушки медленно удаляется от окна в печальный полумрак комнаты. Растворяется в нем. Исчезает. А снег все продолжает сыпаться с небес, яркой цветной мишурой, звездным дождем. Сказкой, в которой хочется умереть с широко распахнутыми глазами.

Ветер воет, и превращается в метель, где-то там, на окраине города. Бушует в обманчивой пустоте, среди камней, засохших деревьев и невысоких скал.

Где-то там стоит человек. Он смотрит в небо и ловит снежинки ртом. Он устал от монотонного скрипа сугробов под ногами. Относительная тишина временное, но единственное благо, и он наслаждается ей. Снег тает на его непокрытой голове, падает на плечи. Фиолетовые отблески скользят по его влажным, внимательным глазам, в глубине которых — вечность.

Доктор психологии Кэролайн Кац оторвала взгляд от окна. Улицы города были завалены снегом, который уже успел потерять колдовскую привлекательность прошедшей ночи. Теперь он подтаял, и был грязным, истоптанным. Люди спешили на работу. Она посмотрела на стопку психологических тестов, формуляров и справок, лежащих на столе. Затем подцепила ногтем антигравитационную ручку, и стала беспорядочно перемещать ее по листу белой бумаги, постепенно создавая замысловатый узор. Этакую гипертрофированную снежинку.

Утро. Тишина и одиночество. Позже придут люди, и станут давить из себя по капле дурацкие признания, жаловаться, притворяться, смущенно кусать губы, заполнять глупые тесты и уходить с чувством выполненного долга. Наверняка появится Копченый Джек — работник вилиумоплавильного цеха, давно и безнадежно подозревающий собственную жену в связи с пришельцами, которых никто никогда не видел. За ним, несомненно, явится его жена. Будет извиняться за чокнутого благоверного, и упрашивать Кэролайн не упекать его в психушку. Может быть сегодня придет старик Бейзил, больной клаустрофобией. Когда полгода назад его отряд сняли с наземной линии по упаковке пищеблоков, и почти насильно попытались перебросить под землю, она выбила старику отводную. Он милый, и частенько заходит потрепаться за чашечкой кофе. Говорят, что он русский. Василий Антонович — вот его настоящее имя, но теперь никто не обращает внимания на подобные мелочи.