Наталия Ипатова - Рваная грелка-2

Он сплюнул за борт и кивнул.

— Но как?

— Да есть такая штука, ансибл называется, мгновенная квантовая наводка на приемник. Я ее вам дам и вы уже сами свяжетесь с учеными там, политиками, вам гуманитарную помощь сбросят и прочую мутотень. Сопьетесь, конечно, как все туземцы, но моя совесть будет чиста. Главное он транспортировать может, вашего посла, или осла, без этого нельзя.

Он снова плюнул за борт и поднялся,

— Пойдем, тут рядом, пару кварталов отсюда и я все предоставлю и ансибл, и разные другие игрушки.

Трамвай начинает выруливать к пристани и мой собеседник направляется к лестнице. Я негромко окликаю его.

— Эй, Типау!

Он резко оборачивается.

— Ты думаешь самый умный? Решил укоротить свою жизнь? Мы тебе поможем.

Его глаза округляются, и он еще попытается броситься на меня, но мой бластер быстр…

…В его карманах я нашел горстку мелочи, грязный носовой платок, спички, мятую полупустую пачку «Золотой Явы» и бурый ноздреватый камень — кусок марсианского грунта.

— Оставалось почти семьдесят лет, но что можно сделать за такое ничтожное время? — Эту фразу я расслышал вполне чётко и с удивлением обернулся на неприятный дребезжащий голос.

Он принадлежал худощавому старику, одетому, несмотря на тёплый день, в поношенный неопрятный плащ неопределённого то ли серого, то ли бежевого цвета и такую же затрапезную шляпу. Тёмные брюки размохнатившимися концами штанин подметали пыльные давно нечищеные штиблеты. Бомж с остаточными элементами интеллигентства, да и только!

Собственно, за моей спиной уже довольно давно раздавалось какое-то кряхтение, покашливание и отдельные бессвязные фразы, но до последнего мгновения я, увлечённый чтением «Комсомолки», не обращал внимания на того, кто устроился рядом со мной. Тем более что поскольку урны тут отсутствовала я перекинул ноги через край парковой скамейки и отвернулся от возможных соседей.

Я выбрал этот довольно укромный уголок парка неподалёку от своего института, чтобы мне никто не мешал. Вчера был мой день рождения, сегодня, соответственно, у меня побаливала голова, и я сбежал с лекции по философии, решив собраться мыслями, как мне жить дальше. Ясно, что я не хочу быть инженером железнодорожного транспорта, но как поступить: тратить ли время на учёбу или заняться чем-то другим? Бросить в общем-то постылый ВУЗ, но там имелась военная кафедра, и если сейчас забрать документы, меня тут же забреют в солдаты — как раз осенний призыв на носу.

Газету я купил по пути сюда, поскольку хотел прочитать об этих ужасных терактах в США. Вчера же я не смотрел телевизор, поскольку оттягивался с друзьями.

Возможно, я разглядывал старика дольше, чем нужно, но он успел поймать мой взгляд, словно того и ждал. Наши глаза встретились, и я испытал некоторое замешательство: на морщинистом лице, покрытом старческими пятнами, это была деталь, которая никак не вязалась с общим фоном. Глаза были молодыми, а взгляд — пронзительным, с полным отсутствием катарактной помутнелости.

Старик скользнул глазами по первой странице газеты, где размытая фотография запечатлела момент, когда «боинг» врезался в здание Всемирного Торгового Центра, и, как мне показалось, чуть насмешливо, спросил:

— Ну, и что вы, молодой человек, про всё это думаете?

Я пожал плечами — отвечать мне не хотелось. Мой ответ означал бы вступление в пустой разговор со старым и явно неуспешным в этой жизни человеком, выслушивание нудных прописных истин о том, что мир катится в пропасть, и, волей не волей, необходимость высказывания своего мнения, которым я не считал необходимым делиться с первым встречным.

— Да ничего хорошего, — уклончиво молвил я, собираясь продолжить чтение.

— Это точно, у меня просто не хватило времени, — кивнул, чуть поворачивая шеей, старик, и мне показалось, что я услышал хруст позвонков.

Я уставился на него — ещё один городской сумасшедший!

— Чего у вас не хватило? — непроизвольно-насмешливо вырвалось у меня.

Старик сделал довольно презрительное движение плечом:

— Времени, будь оно неладно! Условие такое: начинать всё нужно в двадцать лет, у тебя впереди есть ровно семьдесят. Нужно подготовить Апокалипсис, и не простой, а изысканный, так сказать…

— Что-что подготовить?!

Я приподнял бровь, удивляясь сам себе, что задаю ещё какие-то вопросы, вместо того, чтобы просто встать и пересесть на другую скамейку.

— Вы образованный юноша, вы понимаете, о чём я говорю: Апокалипсис, гибель народов, человечества…

Грязный плащ, драные брюки… Бен Ладен замаскированный, мать твою!

Я вздохнул и встал, перекидывая ремень сумки через плечо, сворачивая газету и делая движение, чтобы уйти.

— Вы бы дослушали, — покачал головой старик. — У меня всего-то… Он приподнял замызганный манжет плаща, под которым мне в глаза бросился циферблат явно дорогих часов, да ещё какой-то странной конструкции, минут сорок осталось. Обидно будет, если я не успею найти себе замену. А вы единственный человек, кого я смог найти и подгадать первый день вашего двадцатилетия и свой последний день. Да, сегодня мой последний день, и, вот, уже и час. И смогу я выбрать преемника только сегодня и только сейчас, в свои последние минуты. В противном случае ремешок не расстегнётся…

Я удивлённо остановился. Псих, конечно, но как он узнал, что мне ровно двадцать именно сегодня? И с такой точностью, чтобы знать, что, действительно, первый день двадцатилетия у меня ещё не закончился?!

Старик чётко заметил моё замешательство.

— Вы мне подходите, и я дам вам уникальную возможность, поверьте. У вас не будет преград в пространстве, вы сможете перемещаться куда и когда захотите, кроме того, у меня есть солидные счета в банках мира…

Задрипанная шляпа и пыльные башмаки…

— Великое небо, что за мелочи! Поверьте, когда у вас будет такая власть, и вы сможете не обращать внимание на грязную обувь. Но дело не в этом — просто последнее время мне было не до того — я искал вас, чтобы успеть.

— Вы — сумасшедший? — напрямик спросил я.

— Я нет, а вы — да, если будете терять время. Вы получите колоссальные возможности, единственное ограничение — только семьдесят лет жизни. Минута в минуту, от звонка до звонка.

Я смотрел на него.

— Ладно, — кивнул старик, — чтобы вы поверили. Ваше имя Максим Петрович Углов, друзья зовут вас, естественно, Максом. Вы студент третьего курса Железнодорожной Академии, но вам не нравится ваша будущая специальность. Единственное, что вас удерживает — отмазка от армии. Вам вчера исполнилось двадцать лет, но первые сутки вашего двадцатилетия истекают только сегодня к трём часам дня, то есть, уже скоро. Ведь мама говорила вам, что вы появились на свет ровно в три двенадцатого сентября…