Лао Шэ - Избранное

Один из студентов впереди выпрямился во весь рост и крикнул:

— Да здравствует мацизм! Да здравствует всеизм! Да здравствует пулопулап [29] Пародия на неуклюжую транскрипцию слова «пролетариат» («пулолэталиятэ»). !

Все подхватили его вопль. Вдоволь накричавшись, первый студент приказал остальным сесть на землю и произнес речь.

— Мы должны свергнуть всех богов и поставить на их место великого святого Маца! — провозгласил он. — Мы должны низвергнуть родителей, преподавателей и восстановить нашу свободу! Мы должны низложить императора и осуществить всеизм! Мы приветствуем иностранцев, напавших на нашу родину, потому что они пулопулапы! Сейчас мы схватим императора и подарим его нашим иностранным товарищам, поэтому будем действовать немедленно. Затем мы уничтожим старших родственников, учителей, и тогда все дурманные листья, женщины, народ и сам всеизм будут нашими. Великий святой Мац говорил: «Пулопулап — это высше-низший варэ-варэ среди яящихся всего планетозема!» Вперед, на дворец!

Никто не двинулся с места. Студент крикнул снова — опять никто не шевельнулся.

— Может быть, сначала лучше разойтись по домам и убить отцов? — предложил один. — Во дворце слишком много солдат, как бы не нарваться!

Все повскакали с земли.

— Погодите! Сядьте! Значит, начинаем с отцов?

Студенты заспорили, засомневались:

— Если мы убьем отцов, кто будет давать нам дурманные листья?

— Правильно! Сначала нужно захватить все дурманные деревья, а потом уже убить их владельцев!

— Раз у нас нет единого мнения, можно разделиться, — предложил другой. — Антиимператорская фракция пойдет во дворец, а антиотцовская — по домам.

— Но великий святой Мац говорил только об убийстве императора, а не отцов…

— Контрреволюция!!!

— Если мы убьем их, мы нарушим завет великого святого!

Я решил, что юнцы передерутся, но они ограничились воплями. Постепенно крикуны разделились на несколько групп, каждая из которых обращалась к памятнику святого Маца. Затем студенты разбились по одному, но по-прежнему осаждали памятник. Наконец все устали, из последних сил выкрикнули: «Да здравствует мацизм!» — и разошлись. Что за дьявольщина?!

Мне уже больше не хотелось критиковать людей-кошек, потому что никакая критика не сделает из камня прекрасной скульптуры. Все, что можно было извинить, я извинял, а оставшееся приписывал неблагоприятным природным условиям их государства.

Я ждал Маленького Скорпиона, чтобы вместе с ним отправиться на фронт — посмотреть, как они воюют. О других марсианских странах я почти ничего не знал, а Дурман сообщила мне только одно: что у иностранцев пудра тоньше и белее. В ответ на остальные вопросы она качала головой и восклицала:

— Почему он до сих пор не возвращается?!

Я не мог ответить на это, а лишь молился за всех женщин, чтобы в мире никогда больше не было войн.

Дурман буквально не находила себе места. Все кошачьи чиновники удрали, на улицах стало менее людно, но многие еще любовались отрубленной головой Большого Ястреба. Получить вести с фронта было невозможно; никто понятия не имел о государственных делах, хотя слово «государственный» употреблялось здесь особенно часто: дурманные листья — это государственная пища, Большой Ястреб — государственный преступник, грязь в канаве — государственная защита… Пойти за новостями в иностранный квартал значило упустить Маленького Скорпиона, если он вернется. А Дурман приставала ко мне: «Все убежали, даже Цветок! Может, и нам убежать?» Я молча качал головой.

Наконец он вернулся. Дурман так обрадовалась, что не смогла выговорить ни слова, а только уткнулась своей заплаканной мордочкой ему в грудь. Но сам Маленький Скорпион выглядел печальным, с его лица исчезла обычная усмешка.

— Ну, как дела? — спросил я, дав ему немного прийти в себя.

— Безнадежны, — вздохнул он.

Дурман бросила взгляд на меня, потом на Маленького Скорпиона и нерешительно выдавила вопрос, который давно ее мучил.

— Ты снова уйдешь?

Не глядя на девушку, он отрицательно покачал головой. Я не решился продолжить расспросы, чтобы случайно не расстроить Дурман. Впрочем, она и сама, наверное, чувствовала, правду ли говорит ей Маленький Скорпион.

Он отдохнул еще немного и сказал, что хочет повидать отца. Дурман промолчала, но явно прониклась решимостью следовать за ним. Поняв, что его уловка разгадана, Маленький Скорпион беспокойно заходил по комнате; я не мог поддержать его — меня сковывал взгляд девушки. Наконец Дурман не выдержала и расплакалась.

— Куда ты пойдешь, туда и я.

Он опустил голову, подумал:

— Хорошо!

Я тоже заявил, что пойду вместе с ними, хотя вовсе не жаждал видеть Большого Скорпиона.

Мы двинулись на запад, но весь народ, даже солдаты, шли нам навстречу.

— Почему они идут на восток, если враг на западе? — невольно спросил я.

— Потому что на востоке безопаснее! — скрипнул зубами Маленький Скорпион.

Нам встретилось множество старых и новых ученых, которые шествовали по разным сторонам улицы, необычайно радостные.

— Мы идем к императору! — крикнули они Маленькому Скорпиону. — Его Величество приказал созвать научную конференцию, поскольку оборона страны — общее дело и пальма первенства здесь принадлежит ученым! Перед нами стоит множество вопросов, например: сколько солдат на фронте, захватят ли враги Кошачий город? Если они действительно намерены захватить, то мы посоветуем Его Величеству передвинуться еще дальше на восток. Мудрый император, он не забывает ученых! Мудрые ученые, они до конца верны императору!

Окрыленные надеждой увидеть Его Величество, ученые даже не обратили внимания на то, что Маленький Скорпион ничего не ответил. Но едва эта ликующая группа прошла, как появилась другая, с понурыми, убитыми лицами:

— Помогите нам, господин! Почему Его Величество не пригласил нас на научную конференцию? Ведь наши знания, наши добродетели ничуть не меньше, чем у этих мерзавцев! Если мы не попадем на конференцию, то нас вообще перестанут считать учеными! У вас такие связи, господин, походатайствуйте, чтобы нас не обошли!

Маленький Скорпион по-прежнему молчал, однако на этот раз его молчание было воспринято иначе:

— Если вы не поможете нам, мы начнем критиковать правительство, и тогда всем достанется!

Схватив Дурман за руку, Маленький Скорпион пошел быстрее. Ученые в голос зарыдали.

Показался строй каких-то особых солдат, у которых на шее висели красные шнуры. Я еще не видел ничего подобного, но не решился тревожить вопросом Маленького Скорпиона, уже достаточно взбешенного учеными. Однако он заметил мое недоумение и горько рассмеялся: