Анатолий Шиян - Выбор

Бен-Исмаиля оказался очень самокритичным человеком, хорошо знающим не только людей, но также и себя самого. К тому же он очень любил оказывать всемерную помощь людям. Конечно же, людям СВОЕГО КРУГА. Он с той, самой первой встречи, относился к Орешкину с высокой степенью почтения.

Собственно, это было неудивительно — и Василий Степанович знал, в чем тут дело. Бен-Исмаиля имел тип личности (С-Топ(П-Отн((иррациональный, интуитивный, этический, экстраверт). Это был как раз именно тот тип личности, который являлся наиболее подходящим для того, чтобы он и Орешкин СОВМЕСТНО выполняли одно и то же дело С НИАБОЛЕЕ ВЫСОКОЙ ЭФФЕКТИВНОСТЬЮ. Леонтий называл в своей книге такие типы «дуальными» (или «дуалами»), а процесс установления отношений между ними — «дуализацией». В одной из своих книг он описывал эти — дуальные — отношения между типами личности следующим образом.

«…Дуалы действуют слаженно — и всегда своевременно (друг для друга, конечно!): проявление активности одного не только не раздражает другого, но является как раз необходимой предпосылкой для созданий условий для оптимальной реализации активности первого. Анализ ситуации, проведенный одним, представляет собой информацию, именно сейчас наиболее необходимую для другого! Деятельность одного из них также направлена как раз на то, что именно сейчас крайне необходимо другому. У дуалов никогда не возникает вопроса о том, кто из них „главный“: активность и руководство у них попеременное (это и неудивительно: например, ведь один из них — экстраверт, который творит процесс, — но ведь каждый процесс нужно когда-нибудь закончить — вот это и делает его дуал-интроверт!)…»

Параграф 2.4 «Типология интертипных отношений и их описание» этой же книги.

«…ДУАЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ.

…В начале процесса установления дуальных отношений — то есть в самом начале процесса дуализации — происходит совместное творчество по выработке своей собственной, „впаянной“ в свою — уже совместную для обоих конкретных людей судьбу! — системы общения, творчество по выработке своего собственного, присущего только этой дуальной паре, „алфавита“. Этот процесс часто весьма болезненный: ведь проверить эффективность дуализации может лишь только — время (причем для некоторых типов — весьма большое; более подробно это изложено в следующей главе). „Если бы тебе было можно верить“ — вот характерное высказывание одного из дуалов!..

…Далеко не каждая пара людей с типами, связанными дуальными отношениями, вступают в дуальные отношения между собой! Для успешного протекания процесса дуализации необходимо, чтобы каждый из дуалов во-первых, ощутил необходимость в совместном управлении Реальностью, и, во-вторых, второй человек был бы в состоянии и имел бы желание реализовать управление теми же самыми объектами, в управлении которыми заинтересован первый человек!»

— Знаете, Василий Степанович, в наших кругах очень довольны Вашей работой! Операция развивается очень успешно! Кстати, — прервал себя Бен-Исмаиля, переходя к другой теме, — посмотрите, какой прекрасны вид открывается отсюда на море. Знаете, я очень люблю море… Даже не само море, — а тот вид, который открывается на него с берега. Находиться в море — как раз этого я и не люблю. Однажды, еще мальчиком, с отцом — да будет он счастлив в садах Аллаха — я провел на яхте два дня. Уже к концу первого дня мне стало невыносимо тяжело переносить эту замкнутость на маленьком клочке пространства…

— А я в молодости жил у небольшой речки. Такой, знаете, метров 15–20 в ширину… И какой же она казалась нам широкой! Маленький городок имеет свои прелести… Мы часто ходили в расположенный неподалеку, практически в черте города, лес. На озеро, которое было в этом лесу… Я особенно любил бродить вблизи края леса, — то углубляясь в него и идя в тени деревьев по нетронутой траве, то выходя на залитое солнцем поле…

— О! Как поэтично Вы рассказываете, Василий Степанович! Мне даже иногда кажется, что я отчетливо вижу те места, о которых идет разговор… — задумчиво проговорил Бен-Исмаиля.

Несколько минут они молча шли по дорожке, вымощенной розовым мрамором. Мраморные плиты были подобраны таким образом, чтобы образовать шахматный узор. Но это было не все: присмотревшись, Василий Степанович увидел, что в каждую из плит врезана тонкая серебряная проволока, — и по всей дорожке внезапно открылся узор: виноградная лоза, причудливо извиваясь, с листьями, усиками и гроздьями спелых плодов, вольготно раскинулась по всей дорожке. Покуда достигал глаз — и даже там, вдали, среди кустарника — вилась по дорожке виноградная лоза! От неожиданности Василий Степанович даже зажмурил глаза. Открыл их снова — лоза на месте. Он перевел восхищенный взгляд на Бен-Исмаилю. Тот улыбнулся: Орешкин увидел, что его немое восхищение красноречивее всяких слов выразило его чувства.

Молча они прошли еще несколько поворотов.

— А вот, собственно, и место, где мы с Вами сможем обсудить некоторые наши дела. — Бен-Исмаиля показал на беседку, белые мраморные стены которой чуть виднелись из-под обросшего ее винограда.

На беседку, действительно, стоило посмотреть. Располагалась она на склоне, поросшем кустарником и высокой жесткой травой. Но это был не тот склон, который резко и тревожно обрывается прямо к морю (а, точнее, прямо в море). Это был пологий склон, тянувшийся вдаль метров на пятьсот, — и лишь потом, уже почти на горизонте переходящий в практически отвесный обрыв метров в десять высотой, спадающий в море. Сюда же доносился лишь только далекий шум прибоя, — как всегда, несильного в этих местах.

Сама же беседка стояла под огромным деревом, листья которого образовывали как бы шатер над ней.

Бен-Исмаиля задержался, дав Василию Степановичу время оглядеть открывшийся вид.

— Оч-чень красиво! — протянул Василий Степанович. — Немножко напоминает мне степь под Одессой, на Украине. Там точно так же сначала идет пологий, еле заметный склон, — и затем резкий провал к морю. Вы действительно умеете выбирать красивые места!

Его собеседник довольно улыбнулся.

— У Вас тонкий вкус, Василий Степанович! С Вами приятно не только разговаривать, но и отдыхать! Мне всегда с трудом давалась наука об организации своего жизненного пространства. Знаете, у нас, у мусульман, много внимания придается тем «жизненным мелочам», которые так разнообразят жизнь… Мы любим — и, заметьте, умеем! — организовать себе небольшой участок пространства, обиходить его, окружить глухой стеной, — и наслаждаться жизнью на нем. Наслаждаться самому. А также и с друзьями. Но для меня — для меня эта сторона нашей культуры всегда была самой непостижимой… Тут Вы, конечно, правы, — я вспоминаю тот портрет, который Вы написали при нашей первой встрече. И мне тем более приятна Ваша похвала, что я вижу, что сделали Вы ее совершенно искренне. Она мне дорога вдвойне также потому, что именно этот участок парка я распланировал лично…